Взлом реальности. Трансформация жизни с помощью лайфхаков

Естественно, что лайфхакеры не ограничиваются советами о том, как завязывать шнурки. При всей необычности хакерских подходов, им нужно то же, что и большинству людей: материальный комфорт, здоровье и душевное тепло. Как правило, в качестве мишени лайфхакеры для начала выбирают «ближние цели», рьяно повышая свою производительность, стремясь достичь пика физической формы и максимально упорядочить общение с другими людьми. В той или иной мере они достигают успеха, применяя способы, в которых находят отражение отличительных особенности хакеров – рациональность, любовь к системам и экспериментам. Поскольку хакерам свойственно стремление все измерить и всем управлять, их называют фанатиками контроля. Подобно Дейлу Дэвидсону, многие хакеры неизбежно приходят к пониманию, что большая часть жизни находится вне нашего контроля, а усилия, направленные на то, чтобы вести себя правильно, не гарантируют полную защиту от разочарований и потерь. В одной из своих книг Феррис сравнивает хорошую жизнь с VIP-обслуживанием в ресторанах и барах[306]

, но это не единственно возможная концепция. Многие считают, что при всех ее разочарованиях жизнь прекрасна, когда наполнена смыслом. Повторяя про себя молитву о спокойствии и терпении, лайфхакеры стремятся взломать то, что можно взломать, и обрести «Мудрость 2.0», чтобы понять и принять то, что взлому не поддается.

Когда речь заходит о взломе системы в отношении смысла жизни, в том числе когда требуется осмысление разочарований и потерь, лайфхакеры часто обращают взор на принципы и практики прошлого. Эксперимент Дейла Дэвидсона отличался чрезвычайной эклектикой, в то время как обычно в своих поисках смысла жизни лайфхакеры опираются всего на два источника: у стоиков они заимствуют способы справляться с потерями и отсутствием контроля, а от буддистов перенимают эстетику дзен и практику осознанности. Это своего рода трансляция древних практик в современные реалии, которая, как и любая другая трансляция, в том числе перевод с одного языка на другой, невозможна без некоторых отклонений от оригинала. Некоторые аспекты оказываются преувеличены, другие опущены. Каковы «потери перевода», когда стоицизм понимается как «личная операционная система», а осознанность называют «инструментом повышения производительности»? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны разобраться в исходной концепции, в том, чем он привлекает потенциального получателя, а также в мировоззрении «переводчиков».

Древние стоики

Некоторым лайфхакерам не чужд экстремизм – они все доводят до крайностей. Например, мы видели, как цифровые минималисты бросали работу, избавлялись от вещей, оставляя себе не более сотни предметов, и начинали переезжать из страны в страну каждые несколько месяцев. Однако не каждый может долго выносить такой образ жизни. Мы уже обсуждали понятия «ближний враг» и «дальний враг», и, используя их, можно сказать, что минималисты побороли «дальнего врага» в форме избытка предметов вокруг себя, зато пали жертвой «ближнего врага» в виде дефицита. Именно поэтому спустя какое-то время, многие минималисты отказываются от строгого следования когда-то выбранным принципам и прекращают вести тщательный учет личных вещей, становясь приверженцами умеренности.

Концепция умеренности была не чужда и древним стоикам. Философия стоицизма представляет собой набор принципов и методов, направленных на смягчение невзгод и усиление радостей жизни. Древние стоики избрали путь золотой середины, в отличие от конкурирующих между собой школ чувственных гедонистов и аскетических циников. Идею умеренности хорошо выразил римский философ-стоик, государственный деятель и писатель Сенека Младший: «Философия призывает человека жить просто, а не обрекать себя на лишения; и в простой жизни есть место удовольствиям»[307]. Вести простую жизнь – значит ценить то, что у вас есть, и не горевать из-за того, чего у вас нет. Однако достичь такой невозмутимости непросто.

В предыдущей главе я рассказывал, какой критике подверглись методы супругов, которые, стремясь к справедливости, устраивали своего рода торги по любым аспектам семейной жизни. В частности, говорили, что методы этой супружеской четы невозможно широко применять, потому что люди несовершенны, а жизнь несправедлива. Из такой заведомо пораженческой установки следует вывод: зачем предпринимать усилия, если разочарование неизбежно? И все-таки, есть смысл постараться, даже если усилия не увенчаются успехом! Задача состоит хотя бы в том, чтобы поддерживать интерес к жизни. Пока кто-то черпает вдохновение в своей вере в сверхъестественное или во всемогущество биодобавок/криогенных технологий/разумных машин, стоики стремятся обрести невозмутимость посредством двух практик. С одной стороны, они морально готовят себя к неизбежным утратам в будущем, а с другой, ценят то, чем обладают в настоящем. Стоики признают, что мы имеем весьма условный контроль над внешним миром, поэтому они направляют свои усилия вовнутрь, стремясь формировать собственный характер.