Взрослые игры (СИ)

- Раб?… Ха, неблагодарный засранец - вот ты кто! Кого ты из себя строишь, мать твою?! – Акутагава толкнул его в плечо, заставив Юки покачнуться. – Вообразил себя высоконравственным героем из книги сентиментального романа? Очнись, идиот, оглянись по сторонам, прежде чем посылать меня куда-подальше. Подумай хорошенько, что за бред ты несешь! Посмотри на этот особняк, на всё в этом доме – где ты увидишь такую роскошь, такие удобства, если уйдешь от меня? Да, ты прав, все твои вещи куплены мной – но подумай, когда ты сможешь позволить себе такие дорогие покупки? Я готов платить за тебя в престижном университете, чтобы ты получил образование. Если будет надо, я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь – любую сумму! А ты? Ты задрал гордо нос и говоришь, что уходишь?! Не охренел ли ты часом, а?

- Дошел до попрёков? – Юки побледнел от его слов. – Что ж, давай подсчитаем, сколько я тебе должен. Устроюсь на работу, верну с процентами.

- Какой же ты блаженный, Юки! Я говорю-говорю, а до тебя суть так и не доходит. Мне не долг нужен, мне плевать на потраченные деньги. Я хочу, чтобы ты подумал о том, что ЕЩЕ я могу тебе дать – если сейчас ты проявишь капельку понимания, капельку снисхождения. Просто закрой глаза на… некоторые вещи и всё.

- Я устал закрывать глаза, Акутагава, - отрезал Юки твердо. – Всё это время, с того момента как Ив появился на яхте в Суматре, я только и делаю, что закрываю глаза! Мне не нужны золотые горы, которые ты обещаешь. Сейчас я хочу уйти.

Они стояли напротив друг друга взвинченные, с выступившей испариной на лбах. Солнце, попадавшее в комнату, отражалось в их глазах и без того горящих от перенапряжения и избытка чувств. Акутагава возвышался над Юки. А тот непроизвольно держал руки сжатыми в кулаки. Им понадобилось несколько минут, чтобы преодолеть завесу гневного и упрямого молчания.

- Юки. Я не отпущу тебя.

- Свяжешь меня и будешь держать в подвале? – съязвил юноша. - Как ты себе это представляешь?

- Ты забыл, кто я и кто мой отец? Ты думаешь, мне нужна будет веревка и подвал? Никто и слова не скажет против меня, даже если ты выбежишь на улицу голым и будешь во всю глотку звать на помощь.

- Теперь ты угрожаешь мне?!

- Да.

- Ты подонок! - выплюнул Юки, испытывая острое желание ударить его. Да, он хотел ударить Акутагаву! Дошел таки до этого, дозрел… На его глазах выступили непрошенные слезы и он уже не знал, от душевной боли они или от безысходной злобы. Проглотив ком в горле, Юки произнес: - Что ж, давай, покажи, как собираешься удерживать меня силой, сынок всесильного мафиози. Продемонстрируй, что скрывал в себе от меня раньше! Так даже честнее будет.

Порывисто отвернувшись, он вновь попытался добраться до двери. И, что было вполне предсказуемо, Акутагава тут перегородил ему дорогу. Но он не стал толкать Юки, хватать того в охапку или кричать на него.

- Юки… Не уходи. Прошу тебя… – и совершенно неожиданно Акутагава опустился перед ним на колени, глядя на него снизу вверх. – Я ПРОШУ ТЕБЯ.

Юки онемел. Он не ожидал такого поворота. Ошеломленно он смотрел на Акутагаву, а слезы бежали по его щекам одна за другой.

- Останься. Прости меня. Я постараюсь исправить ситуацию с Ивом. Только не уходи.

- Акутагава… - прошептал Юки сдавленно, его сердце разрывалось на части.

- Юки, тебе может быть и наплевать будет, но знай, что я в жизни ни перед кем не становился на колени. Я не такой, чтобы просить на коленях, но тебя я прошу! Прости меня. Останься.

«Как ты можешь просить об этом, Акутагава! Это бессмысленно… Но, Бог свидетель, я не могу видеть тебя таким! Что ты со мной делаешь! Акутагава… Акутагава…»

- Перестань, - выдохнул Юки, хватая за руки, пытаясь его поднять. – Хватит. Перестань.

- Нет! Сначала ответь мне.

- Зачем это тебе? Это слишком сложно для нас! Зачем?

- Я люблю тебя.

Юки всхлипнул, услышав эти заветные слова. Его колени подогнулись, он тоже упал на колени и обхватил Акутагаву за шею. Юки прижался к нему крепко-крепко, чувствуя его учащенное, взволнованное сердцебиение. Он словно в горячке целовал губы Акутагавы, его лицо – и тот отвечал ему тем же.

- Я тоже тебя люблю, - сказал Юки, признавая свою капитуляцию. Он не может уйти. Просто не может…

«Что же ты со мной делаешь, Акутагава…»

Так Юки продлил их агонию еще на два месяца.

Эти два месяца Акутагава был осторожен с ним, словно Юки был сделан из редчайшего фарфора, который надо беречь как зеницу ока. Он и раньше был с ним ласков, но сейчас даже на людях не скрывал своей приязни к Юки – держал за руку, обнимал, говорил нежные слова. Акутагава вёл себя так, как ведут себя все неверные любовники, после того как были прощены. Юки старался не думать, что его возлюбленный предпринял в отношении Ива. Пока было тихо, а сам Акутагава, согласно своей манере, ничего не рассказывал. Между Юки и Акутагавой было заключено хрупкое перемирие, основанное только на чувстве, но не на доверии.