- Акутагава, извини. Так вышло, я не хотел причинять тебе беспокойства. Просто я возвращался из Берлина с саммита и решил – чего же мне спешить в Токио? Загляну к тебе, поздравлю с выпускным.
Голос показался Юки знакомым. Он немного отодвинул дверь-купе, и узрел в гостиной Коеси Мэриэмона. До этого Акутагава делал все, чтобы они лично не увиделись – это Юки вполне устраивало, но по телевизору он часто видел премьер-министра и не мог его сейчас не узнать. Сейчас этот внушительного вида человек разговаривал с сыном извиняющимся тоном. Акутагава курил, сидя на диване. Больше в гостиной никого не было.
- Ну вот, поздравил, - подытожил юноша. – Теперь что?
- Может, выпьем по такому случаю?
- Ты пей, а я не буду, - отказался Акутагава. – Где бар ты знаешь.
Некоторое время Коеси Мэриэмон возился у бара, смешивая себе коктейль. Он вернулся с бокалом и сел рядом с сыном, несмотря на то, что на диване было достаточно свободного пространства.
- Я уже подыскал тебе пиар-менеджера, - сообщил премьер-министр. – Очень талантливый малый, раскрутить может кого угодно. Он уже продумал все ходы, составил план действий. К тому времени как ты поступишь в университет, он запустит массовую рекламную акцию…
- Я не стиральный порошок, чтобы так выражаться, - заметил юноша.
- Зато тебя будут знать в каждом доме, в каждой квартире, все, Акутагава. Главное, чтобы не вышло осечки с «желтой» прессой. Ну, ты знаешь, как они любят под всё подкапываться.
- На что ты намекаешь?
Коеси Мэриэмон помялся немного, почти робко глядя на Акутагаву.
- Этот мальчишка. Что, если он о чем-нибудь проговорится?
- Не говори ерунды, отец.
- Но…
- Увянь, я сказал, - голос Акутагавы стал жестче. – Чтобы я не слышал больше этих намеков, ясно?
- Хорошо, как скажешь, - вздохнул мужчина и отхлебнул коктейль из стакана. – Если ты ему веришь, то, думаю, действительно не о чем волноваться.
- Тебе лучше следить за тем, чтобы информация не сочилась из твоих людей, как сок из выжатого лимона, - добавил юноша. – Они слишком много знают.
- Ты можешь выразиться конкретнее?
- Могу. Некоторые из твоих подданных знают, что я, когда мне было семь, присутствовал на казни этого корейца Муккдана. Вот это на самом деле плохо, это может повредить моему имиджу, если они начнут болтать.
- Хорошо, я позабочусь об этом. Если выясню, что кто-то слишком много болтает, тут же уберу. Впрочем, знать всего они, конечно, не могут.
- Хватает и того, что уже есть на слуху, отец. Ты хорошо потрудился, скрывая тот факт, что это я пристрелил Муккдана. Но слухи о том, что я был тогда на казни, всё равно распространились.
Юки не верил тому, что слышат его уши. Акутагава совершенно спокойным, обыденным тоном говорит «Я пристрелил» - то есть, значит, убил? А его отец так же спокойно слушает?! Для них это было явно не в новинку, они беседовали так, будто привыкли обсуждать между делом убийства…
- Ты тогда приятно удивил меня, - ласково произнес Коеси, придвигаясь к сыну еще ближе. – До этого ты, конечно, стрелял по консервным банкам. Но выстрелить в банку и выстрелить в голову живому человеку – это не одно и то же. У тебя совсем не дрожала рука, ты был спокоен и решителен, как и подобает якудза.
«О боже… Этого не может быть! Акутагава, что такое говорит о тебе твой отец?!»
Коеси Мэриэмон протянул руку и коснулся плеча Акутагавы, а оттуда вниз, к груди.
- Ты совсем не скучал по мне? – спросил мужчина.
- Мы оба занятые люди, отец. Разве здесь уместен этот вопрос?
- Мне вот дела не мешают думать о тебе, - Коеси положил ладонь на колено Акутагавы, отодвинув в сторону полы халата. Следом за этим он прижался с влажным поцелуем к изгибу шеи Акутагавы, который будто бы вовсе и не обращал внимания на действия своего отца.
Юки затрясло, когда он увидел это. Из его горла вырвался невольный возглас, и он, боясь быть обнаруженным, отпрянул. Бросившись к лестнице, он споткнулся и произвел шум. Через несколько секунд Акутагава, привлеченный звуками у лестницы, резко открыл дверь. И, естественно, увидел Юки.
- Ты? Что… - Акутагава по выражению лица юноши понял, что тот всё видел. – Юки… Юки!
Юки опрометью бросился наверх.
- Акутагава, что там такое? – в дверях показался Коеси Мэриэмон.
- Иди уже к чертям собачьим! - огрызнулся тот на отца. – Почему ты приехал? Ты все испортил!
Чертыхаясь, Акутагава, перепрыгивая через ступеньки, побежал наверх. В спальне Юки, сгорбившись, сидел в кресле, упершись локтями в колени и закрыв лицо ладонями. Когда он услышал, что вошел Акутагава, то, не поднимая лица, пробормотал:
- Что это было, Акутагава?!
Юноша ответил не сразу. Акутагава неотрывно смотрел на дрожащее тело Юки, и его лицо стало сначала напряженным, потом – смертельно усталым. Он сказал внезапно обесцветившимся голосом:
- Это была моя жизнь, Юки.
- Господи… Ты… Ты все-таки чертов якудза. И ты спишь с собственным отцом.
Акутагава побледнел и сжал зубы, когда Юки произнес это.
- Я не сплю с ним, - ответил он ровным тоном. – Я просто позволяю ему кое-что, и только.
- Зачем?
- Он хочет этого, а я…