Взрослые игры (СИ)

Тут Акутагава, пользуясь тем, что Юки замешкался, забросил мяч в кольцо и тем самым увеличил разрыв еще на одно очко. Юки, поглядел на кольцо – затем на укатывающийся в сторону мяч, и недовольно закусил губу. Впрочем, согласившись на баскетбол, он и не ожидал, что сможет обыграть Акутагаву – тот еще со школы был асом по части этой игры. Однако проигрывать оказалось очень и очень неприятным, а тут еще подколки с его стороны!… Акутагава рассмеялся, разглядывая физиономию Юки:

- А имя Хуань-Хуань тебя устроит?

- Пошел в задницу, зубоскал! – вспылил тот.

- В твою? – тут же насмешливо осведомился Акутагава. – А я ведь…

- Заткнись!

Голос Юки эхом пролетел по спортзалу, что был обустроен в недрах виллы Угаки. Помимо этого зала, за дверью располагался оборудованный по последнему слову техники тренажерный зал, в смежном помещении находился плавательный бассейн – и всё это на профессиональном уровне, достойном для подготовки олимпийских чемпионов. Они были здесь одни, на территории Угаки Акутагава и Юки перемещались без надзора телохранителей, что позволяло им быть друг с другом свободными и не соблюдать обязательную на «публике» дистанцию.

Акутагава остановил катящийся мяч ногой, ловким движением стопы подбросил его вверх, поиграл им в руках, а затем без предупреждения с силой швырнул его в Юки. Тот не успел закрыться рукой от снаряда и тот попал ему в грудь – и отскочил, возвращаясь к Акутагаве. Юки даже покачнулся от неожиданности:

- Придурок!

- Сам придурок, - ответил Акутагава. – И зануда к тому же. С тобой не поиграешь, ты вечно дуешься… Ты слишком серьезный, Хань-Хань. Немного ребячьего задора тебе бы совсем не помешало.

Он снова кинул мяч, но на этот раз Юки был начеку и пригнулся. Мяч со свистом пролетел над его головой, улетел к стене, шлепнулся об нее и жизнерадостно заскакал за спиной Юки.

- Прекрати!

- Да? Но почему ты так возмущен? Значит, с придурком и занудой согласен, а с Хань-Хань, значит, нет? Странно всё это. Ты только и делаешь, что огорчаешь меня. Вот и будешь зваться Хань-Хань – Огорчение…

Ну всё, с Юки хватит! Он издал зарычал и бросился на Акутагаву. Вцепившись в него, он повалил его на пол и принялся душить. Акутагава снова рассмеялся; без труда перехватив его руки, он одним рывком перевернулся и подмял Юки под себя.

- Что это за приемы борьбы? – поинтересовался Акутагава, сидя на Юки. – Подозреваю, что они, вероятно, называются: «Сволочь, ты мне прическу испортил и вообще у меня плохое настроение». Я прав?

- Отвали! – рявкнул Юки. – Ты чертовски тяжелый.

- Тяжелый? – Акутагава склонился над ним, почти касаясь губами его лица. – Ночью ты на это почему-то не жалуешься…

Юки затрепетал.

Он уже не сердился на Акутагаву за насмешки: он понимал, что это лишь демонстрация неудовольствия и грусти перед предстоящей разлукой. Юки улетал в Америку завтрашним утром. Ранним майским утром… И, несмотря на то, что впереди у них были еще вечер и ночь, не думать о неизбежном расставании они оба не могли. Акутагава не говорил с Юки о том, как тяжело ему было отпускать его, однако в последние дни он стал язвительным настолько, что порою был для него невыносимым.

Юки принялся целовать любимого, а руки Акутагавы залезли под спортивную майку, ощупывая его тело. Пальцы сжали сосок, и Юки застонал, начиная ерзать под ним, чтобы почувствовать его возбуждение.

- Может быть, - прошептал Юки, - начнем сегодня пораньше?…

Акутагава улыбнулся в ответ, не переставая прикасаться к нему губами.

«Я счастлив рядом с ним, - подумал Юки с наслаждением. – И больше всего на свете я хочу, чтобы был счастлив и он!…»

Утренние сборы вызывали гнетущее ощущение. Юки упаковал свои немногочисленные вещи в дорожную сумку, Акутагава готовился ехать на службу в «Ниппон Тадасу». За окном лил дождь, дул сильный ветер.

- Не слишком благоприятная погода для полетов, - заметил Акутагава. – Вот-вот объявят штормовое предупреждение.

Юки пожал плечами.

- Может и не объявят, - ответил он. Ему не хотелось обсуждать погоду. Все его мысли занимала предстоящая разлука с ним.

Акутагава держался подчеркнуто ровно по отношению к нему – никаких насмешек, только вежливая обходительность. Он не пытался обнять Юки лишний раз, прижать к себе, сказать ласковые слова. Юки понимал, что так будет лучше: всё, что необходимо сказать – они уже друг другу сказали, всё, что было необходимо обсудить – обсудили. Сейчас чрезмерное проявление эмоций произвело бы больше грусти, чем радости.

Акутагава всё же поцеловал его на прощание. Нежно, глубоко, крепко – так, чтобы Юки запомнил этот поцелуй и вспоминал всё то время, пока он будет находиться в Америке.

- Ну, до встречи, Юки, - сказал Акутагава спокойно.

- До встречи, - кивнул Юки, готовый заплакать от боли.

- Идём, нас ждут.