WARMAGE Online (СИ)

Он окунулся в осенний сон коротких старых улочек, неспешно шагая по брусчатке. С тех пор, как он живёт здесь, в маленьком городке на побережье Балтийского моря, он прошёл этим путём бессчётное число раз. До угла с красивой полукруглой башенкой, огибая древний православный храм, куда он ходил на исповедь и причастие. Затем направо, к старинному магазину часов, налево и вдоль двух-трёхэтажных многоквартирок на окраине. К железнодорожной насыпи, откуда уже слышен шорох галечного пляжа и запах выброшенных штормами водорослей. И дальше, сквозь редкий подлесок, по песчаной тропинке ещё час или полтора.

Всё так же, но осенью сердце особенно щемит. А если с моря наползает туман, то с ним случается… странное.

Его звали по-старому – Линн. Это слово значило «город», но ему было приятно думать, что когда-то оно обозначало и «крепость».

Скрип цепей в тумане. Он знал, так раскачиваются и трутся о камень цепи подъёмного моста. Это уже близко. Из паутины холодных капель выступают базальтовые угловатые плечи старого друга. Он стоит в одиночестве, давно покинутый, не приносящий защиты, не обогреваемый огнём очагов и весёлыми застольными песнями, затаивший дыхание в пучине времён.

Двуногие теплокровные приходят поглазеть на него, непонятного их воображению, увековечить себя рядом на клочках бумаги, дотронуться и отковырять частичку, обрядиться в шутовские наряды, чтобы возомнить себя на несколько мгновений равными тем, кто жил здесь тысячу лет назад. Хмурый старик терпит их, молчит и отвечает только вот этому, и правда, чем-то схожему с его былыми хозяевами. В сырые холодные дни осени, когда известковые рёбра начинает ломить по-особому, эта крохотная пылинка слышит отчего-то лучше, и, услышав…

- Ха-а-а! – алебарда снесла рог вместе с куском черепа. Гипербореец широким взмахом крутанул своё оружие, размолачивая какую-то слизь за спиной. Лимбийцы отступали. Четвёртый легион креста теснил их на правом фланге, не давая опомниться.

- Граф! – взревел огромный алебардщик. Воин в кольчуге шагнул вперёд, отражая роговую атаку щитом и снизу-вверх вкалывая меч в грудь зверолюду. Движение ногой, удар щитом – вервольфы отлетают в сторону с переломанными челюстями – и меч начинает разбег. С боков также рубятся люди – огненные шары, как факела, парят над каждым, разгоняя тьму. Слышатся сигналы труб, и волны нечисти начинают откатываться назад, в ночь.

Призрачные солдаты, державшие левый бок, разбредаются по округе. Легионеры боевым строем отходят к лагерю. А их фронт – несколько десятков бойцов – собирается вместе у костра, рассаживаясь прямо на изрубленные тела зверолюдов, виверн и земляных осьминогов.

- Граф, – ворчит верзила с алебардой. – Ты нам так нужен. Почему ты не можешь остаться здесь? Совсем.

Воин в кольчуге пинает тушу иглокрыла.

- Не могу. Там… ещё много чего не сделано… наверное.

- Ты всегда говоришь так, а сам не веришь.

- Обычно верю. Но в такие дни я не прихожу сюда.

Из котелка над костром тянет вкусным, ароматным. Зачерпывают ложками, шлемами, руками, просят добавки.

- Сегодня что там?

- Рыба.

- Это, у которого семь пальцев было и выпученные глаза?

- Я видел жабры, и от него воняло рыбой. Там много картошки и лука, ешь, давай.

Воин, к которому многие обращались «Граф», ел вместе со всеми, вытягивая ноги поближе к костру.

- Вы отбили уже восьмую атаку?

- Двенадцатую, чтоб тебе кишки в этот суп. Двенадцатую! А парни всё уходят… Понемногу, но уходят туда… Я… я всё никак.

Наевшись, они закурили, и зеленовато-сизые дымки окутали лагерь. Через некоторое время рога затрубили вновь, и ровный строй солдат в кожаных туниках занял свою часть поля. Чёрный ночной океан кидал в них комки пены. Отсюда и далеко вглубь суши в лунном свете цвета плесени виднелась пустошь, на которой, подобно кочкам, на десять-пятнадцать метров возвышались островки, поросшие деревьями. А здесь, на прибрежной полосе, шли навстречу друг другу две армии.

Мужчина в кольчуге, носивший то ли имя, то ли титул графа, взмахнул мечом, врубаясь в ряды кошмарных созданий. С каждым вбитым в землю предсмертным хрипом, с каждым срубленным оскалом он переживал редкое, только здесь доступное чувство. Чувство правильности бытия.

Вновь тесня лимбийских тварей, разномастный отряд пошёл в наступление. Боевые крики оглушили Графа и, подобно раскалённому камню, брошенному в воду, проникли в кровь и наполнили её безумием. Уход. Раскрут. Восьмёрка. Щит. Подминание. Ногой в пах. Или что там у них. С чмокающим звуком в тело зверомага врезается алебарда. Шаг вперёд. Удар. Щит. Шаг. Шаг. Шаг. Неудержимо. Пьяняще.

- Боже! Это что?!!! – молодой человек в ночной сорочке вылезает из песка прямо у них под ногами.

- Меч в руки, сынок, и за нами! – орёт гипербореец, разваливая драколича.

- Я… я не умею! – в голосе новичка паника.

- Советую научиться быстрее!

Граф краем глаза видит, как юноша неловко махает мечом. Через три взмаха вервольф запускает когти ему в грудь, так, что они выходят из спины. Новичок закатывает глаза и падает.

- Недотёпа, – вздыхает ещё один ветеран, «успокаивая» оборотня.