White Malice

Дата 4 января 1959 года быстро стала значимой в календаре Конго и ежегодно вспоминается как трагическое событие в многострадальной истории страны. Она имеет такое же значение, как и историческая дата 28 февраля 1948 года в Гане, когда британская полиция убила трех безоружных африканских бывших военнослужащих.

ЦРУ получало сообщения о беспорядках в Леопольдвиле, и 7 января 1959 года агентство подготовило брифинг для Совета национальной безопасности под названием "Бельгийское Конго". В нем говорилось, что полиция, которая, как отмечалось, была "цветной, с белыми офицерами", открыла огонь, что привело к "действиям толпы". В докладе отмечалось, что конференция всех африканских народов в Аккре стала катализатором конголезского национализма. Единственным конголезским лидером, причастным к беспорядкам, был Артур Пинзи, мэр пригорода Леопольдвиля, "который только что вернулся с конференции в Аккре".

Подробный характер отчета позволяет предположить, что у ЦРУ был источник на местах. Возможно, это был Джон Маркум, американский политолог, принимавший участие в работе AAPC. В архиве Маркума хранится фотография Касавубу на митинге в Абако; в примечании на обороте указана дата - 4 января 1959 года - и поясняется, что она была сделана "незадолго до беспорядков в Бельгийском Конго". Маркум, находившийся в исследовательской поездке по Западной Африке, которая финансировалась грантом Фонда Форда, в начале декабря 1958 года отправился из Берега Слоновой Кости в Аккру, чтобы принять участие в AAPC. Эта фотография свидетельствует о том, что после конференции он отправился в Конго.

Беспорядки в Леопольдвиле быстро распространились на другие районы Конго. Некоторые районы быстро стали неуправляемыми; гнев дошел до точки кипения, и многие люди отказывались платить налоги. Как и протестующие в Леопольдвиле, многие люди требовали немедленной независимости.

В ответ на беспорядки января 1959 года колониальное правительство предприняло жестокие репрессии. Многие лидеры Абако, в том числе Касавубу и Даниэль Канза, были заключены в тюрьму без суда и следствия.

Бельгийцы, живущие в Конго, были потрясены жестокостью волнений и призывами к немедленной независимости. Оккупация Конго казалась им надежной - она продлится еще много лет. Еще в 1955 году генерал-губернатор Петильон заявил, что Бельгийское Конго может существовать еще двадцать пять лет и "нет особого смысла смотреть дальше".

Теперь, в напряженной тени беспорядков, уверенность поселенцев в своем будущем внезапно пошатнулась, и они испугались. Администрация рекомендовала им избегать города и одиноких участков дороги в ночное время.

Из Брюсселя бельгийское правительство наблюдало за разворачивающимся кризисом с острыми опасениями. Они не знали, как реагировать. Любая надежда на контроль над протестами и митингами требовала отправки дополнительных войск из Бельгии в Африку, чего очень хотелось избежать. Опыт Франции в Алжире и Индо-Китае был пугающим примером того, что может пойти не так, когда колониальная страна предпринимает военное вмешательство в отчаянной попытке удержать власть. Бельгийское правительство понимало, что любая подобная интервенция в Конго, чреватая гибелью бельгийцев, вызовет резкое неприятие внутри страны.

Более того, критика бельгийского правления в Конго звучала не только в Конго со стороны конголезцев, но и в Бельгии со стороны бельгийцев. В 1953 году коммунистическая ежедневная газета Le Drapeau Rouge призвала к независимости Конго и приравняла бельгийское правление в Африке к нацистской оккупации Бельгии.

Правительство решило отказаться от военного решения. Вместо этого оно решило ответить на дух требований, выдвигаемых конголезцами. Уже через восемь дней после начала беспорядков, 13 января 1959 года, правительство пообещало расширить местное и районное самоуправление. Король Бодуэн пошел еще дальше, пообещав в конечном итоге независимость. "Наша решимость сегодня, - заявил он в радиопередаче, - вести конголезские народы к независимости в процветании и мире без промедления, но и без безответственной опрометчивости".

Лумумба воспользовался моментом. Он бросил работу на пивоваренном заводе и с головой ушел в политическую деятельность. За финансовой поддержкой МНК обратилась в секретариат AAPC в Аккре и в Движение афро-азиатской солидарности, базирующееся в Гвинее.