Windows on the World

Это происходило задолго до 68 года: Битлы еще носили короткие волосы. Помнится, родители часто говорили, что Америка обгоняет Францию на десять лет. Даже Французская революция и та случилась через десять лет после их революции! Если хочешь узнать свое будущее, не своди глаз с этой идиллической страны. Отец читал «Геральд трибюн», «Тайм», «Ньюсуик» и прятал в ящике письменного стола «Плейбой». CNN еще не существовало, но «Тайм мэгэзин» с его красной каймой на обложке был вроде CNN, отпечатанной в четыре краски. Мать получила стипендию на автобусное путешествие по Америке. Она рассказывала мне о морских ветрах, о приключениях на хайвее, о мотелях, «бьюиках», киношках на открытом воздухе, драгсторах, вагонах-ресторанах, радиостанциях, все названия которых начинались на W. Весь мир смотрел на Америку с завистью, потому что на будущее всегда смотрят с завистью. Май 68 года пришел не с Востока: все много спорили о Троцком и Энгельсе, но самое сильное влияние шло с Запада. Я убежден, что май 68-го – дело не столько СССР, сколько США. Самым сильным желанием было взорвать к черту старые буржуазные условности. Май 68-го был не бунтом против капитализма, а, наоборот, окончательным утверждением общества потребления; огромная разница между нами и нашими родителями состояла в том, что родители устраивали демонстрации за глобализм! Я вырос в следующее десятилетие, под благожелательной сенью звездно-полосатого флага, реющего на Луне, и афиш «Снупи» Шульца. Фильмы там выходили раньше, чем у нас, отец привозил новинки из деловых поездок: игрушки из «Маппет-шоу», из «Звездных войн», куклу Ити… Именно в эти годы, годы моего беспамятного детства, Американское Зрелище стало соблазном для остального мира.

Надеюсь, Америка так и будет обгонять нас на десять лет: значит, у башни «Монпарнас» есть еще десять лет жизни.

8 час. 53 мин

Со 104-го этажа, сквозь черный дым, мне видна толпа людей, бегущих к морю. Человеческая лавина устремляется прочь от башен. Чего они ждут, почему не организуют эвакуацию? Нам не дали никаких указаний. На лестнице, на уровне Cantor Fitzgerald, дым становится невыносимым – ядовитым, плотным, липким и черным, как нефть (впрочем, так оно и есть). Из-за него и из-за жара мы повернули назад. Парочка трейдеров попадает в объятия измазанных сажей коллег. Этаж залит: противопожарная система плюется струями воды. Всех окатывает с головы до ног. Ступеньки покрыты водой; Дэвид, играя, прыгает в ручей, чтобы сделать «плюх».

– Потише! Поскользнешься и нос разобьешь!

Джерри держит его за руку.

– ОК, это ловушка, не надо было спускаться, Джерри, может, поднимемся обратно, как ты думаешь? Ну и аттракцион, просто полоса препятствий.

– Ммгпфгммз…

Я не понимаю, что он говорит под своей почерневшей салфеткой. Но он кивает в знак согласия. Мы поворачиваем оглобли. Джерри – мой любимчик по нечетным дням, Дэвид по четным. Следовательно, сегодня я предпочитаю Джерри, особенно за то, что он верит мне на слово, когда я объясняю, что это просто фарс, обман зрения; а вот Дэвид молчит, но все понимает. На обратном пути в людском потоке попадается все больше перепуганных лиц; какой-то человек перед нами разражается нервным смехом, размахивая пустым пожарным шлангом (наверно, самолет частично перерезал системы канализации). Напряжение растет, надо усилить напор. Я заслужил премию Американской академии! Сжимая в каждой ладони по детской руке, я разыгрываю из себя папашу Кураж.

– По-моему, отлично придумано – устроить репетицию в натуре, теперь люди будут готовы, если на самом деле случится пожар. Это хороший метод информации. Видите, нас учат, что при пожаре надо не спускаться, а подниматься. Очень поучительная игра.

И вдруг Дэвид открывает рот, пристально глядя на потоки, струящиеся по ступеням.

– Пап, а помнишь, когда мы ходили в Далласе на родео, там один ковбой упал с быка и поранился?

– Э-э, да-да…

– Ну вот, помнишь, ты нам сказал, что с ним, с этим парнем, все в порядке, что так и было задумано, чтобы он упал, это входит в программу, и он профессиональный каскадер и все такое, а на следующий день мы видели этого ковбоя по телевизору, он был в инвалидной коляске, а в газете написали, что он теперь паранытик?

– Паралитик, Дэйв. Паралитик, а не паранытик.

– Ну да, этот ковбой, он стал паралистик.

Лучше бы Дэвид ничего не говорил. Джерри взорвался; это был не бунт, а целая революция:

– Папа, нечего нас уверять, что тут все подстроено: let’s face it – this time it’s for real.

Дэвид, Джерри, милые мои мальчики, как быстро вы выросли.

– OK, ОК, ребята, возможно, я ошибся, наверно, это не просто игра, я не настаиваю, но все-таки давайте спокойно поднимемся, скоро прибудут спасатели, so keep cool.

Я произнес это, возведя очи горе, чтобы показать, что не верю ни единому своему слову, и пробормотал погромче, как будто говорил сам с собой:

– Это я виноват, если мальчишки к тому же верят, что весь этот маскарад взаправду, я буду выглядеть в глазах других участников настоящим идиотом… Ну так тем хуже!