XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера

– Пальма, черт. Пальму же обычно увозят на обработку раз в три месяца, – тихо прошептала я. Наступила звенящая тишина.

– И ты сейчас только вспомнила? – спросила Варькина, отлепляясь от несчастной своей жертвы вбитой в стену вместе с диваном и потому, находящейся в предобморочном состоянии. Она достала из волос паучка, раздавила его пальцами и пошла на меня.

– А чего я-то? Лизка вон тоже знала, – попыталась я перевести стрелки на подружейку, похожую сейчас на жертву Фредди Крюгера. Белоснежная кошка, вымазанная кровью девственницы тоже смотрелась сейчас ничего так себе. Достаточно ужасающе. У рок идолов на постерах даже морды вытянулись, как мне показалось. – Между прочим ее обязанностью было растения обихаживать. И это она заявку сделала, перед тем как нас уволили.

– Точно, – сдула с физиономии выбившуюся из растрепанной прически, прядь Ухогорлоносиха. – Ты раньше-то не могла вспомнить, дымовуху бы сэкономили. Хорошая шашка была, таких уже не купишь. Из личных запасов бабули. Погодите, сейчас телефон ботанов этих найду. Хорошо, что я умная и записываю все не только в рабочий блокнот, но и в телефон.

– Плохо, что ты дура, и не сразу вдупляешь, – рыкнула Катюха, обмахивая Полика полотенцем, пропитанным лекарством от ее волдырей. – Бомж повел носом, уловив аромат спирта, но Варькина так хлестанула его по закопченной морде, что он застонал и перестал подавать признаки жизни.

– Завтра поеду в оранжерею, – вздохнув я пошла в сторону раскладушки, которую мне выделили в качестве спального места.

– Сама? – ахнула мама, зачем-то доставая из пакета чертову шапку. – Одну не пущу. Вместе по делу пойдем.

– Мама, что за выражения? – мой вздох не произвел на родительницу абсолютно никакого впечатления. Она переложила кол под подушку и не раздеваясь, свалилась на свое ложе.

– Спать всем, – приказало небесное создание в песцовой шапке и захрапело.

Ночь обещала быть томной.

Егор Холод

– Они были тут, – хмыкнул я, оглядывая некогда белые стены редакционного офиса. Сейчас интерьерчик выглядел как выжженные напалмом адские чертоги.

– При чем полным составом, включающим шизанутую кошку, – заржал Мишаня, и сморщился от боли в раненом плече. – Мне даже не интересно, что они долбанули в этой богадельне. Но судя по масштабам разрушения, что-то эпичное.

– У них не бывает мелочей, – я поежился и пошел уже знакомым маршрутом к кабинету главреда. Дверной проем зиял черным провалом. Дверь отсутствовала, что очень упростило нашу с Михуилом миссию.

– Я вам все рассказал, – всхлипнул Альфредыч, едва завидев нас на пороге своей обители. Мужик выглядел не очень, и судя по дергающемуся веку, чувствовал себя тоже так себе. – Уходите, умоляю. Меня и так скоро подвесят за самую незащищенную часть моего организма.

– Мне нужно имя человека заказавшего вам меня, – моя кривая улыбка не зря не понравилась мужику, и нож для бумаг, который я подцепил с его стола, выглядел в моих руках совсем не безобидно. – Я очень не люблю когда в моих друзей стреляют, понимаешь? У меня изжога начинается и почесуха на нервной почве. И если ты, козел…

– Я бы попросил… – взвился придурок, покраснев лицом.

– Я сказал – козел, значит так оно и есть, – оскал у меня вышел что надо, Альфредыч обмяк в изодранном кресле и замолчал. Мишаня одобрительно хрюкнул. – Так вот, мне нужно сердце этого урода. Андестенд?

– Он не представился. Ну я клянусь, – застонал чертов журналюга, и как ни противно признавать, я ему сразу поверил. – Вот падлой буду. Денег притащил в дипломате и поставил задачу.

– Выглядел как?

– Да никак. Мелкий такой дрищ, возраста динозавров. Глаза бегают постоянно. На морде шрам. Лысый, точнее бритый. А, кольцо у него на пальце. Перстень точнее, с мордой львиной и камнями зелеными вместо глаз. Деньги пришлось отдать. Эта толстая шалашовка… Одни проблемы от мрази. Найду, урою, – от злости идиот стукнул ладонью по обугленному столу, а я почувствовал, как на мои глаза падает пелена ярости. Он обидел гребаную девку, и у меня начисто сорвало шифер.

– Аааааа, сука, – заорал Альфредыч, когда я пришпилил его толстую ладошку к столешнице канцелярским ножом известной фирмы.

– Найдешь бабу, позвонишь. Ты ведь уже инициировал поиски, не так ли? Ментов по следу пустил, или своих псов задействовал? Впрочем, мне по барабану. Девку отдашь мне. Пальцем тронешь, размотаю, – прорычал я. – Ясно?

Альфредыч кивнул, и я удовлетворившись пошел к выходу, слушая шаги верного оруженосца за моей спиной. Не сообщит этот хмырь мне ничего. Сдаст девку за три копейки или ментам, или своим хозяевам.

– Неправду говорят, Михуил, что месть надо подавать холодной. Глупость. Месть пикантна и горяча. Знаешь чей перстень носит тварь? Моего деда. Мать тряслась над печаткой, как голлум над «прелестью». И что интересно, когда она умерла, колечко лежало в шкатулке в ее квартире, я проверял. Смекаешь?

– Она его обратно приняла думаешь? Знала, что жив, а тебе не сказала? – тихо спросил верный друг, глядя как я играю желваками.