Yulia Zhukova Zamuzh s oslozhneniami 3 O detyah i prochey nechisti

   -- Старейшина, боюсь, я присоединяюсь к Айшиному решению. Да, ей будет трудно, но подумайте вот о чём: она не единственная и не последняя на Муданге девочка с духовными способностями. Раз уж так вышло, что она попала в учение, этим надо пользоваться, чтобы продвигать идею женщины-духовника и сократить количество вынужденных знающих в пользу хорошо обученных духовников. Простите, что говорю, как политик, но вы же понимаете, что следующий раз такой прецедент может произойти ещё через сотни лет, а вы не понаслышке знаете, как тяжело женщине отказаться от использования своей силы.

   Духовник вскидывает на него шокированный взгляд и быстро оглядывается по сторонам, проверяя, не услышал ли кто лишний намёка на его сестру.

   -- А... кто такая Айша? -- вкрадчиво интересуется Умукх в повисшей тишине.

   Кир принимается объяснять, пока Азамат с Ажгдийдимидином ведут немой спор взглядами, бровями и наклоном головы. Азамат побеждает, заставив духовника смиренно вздохнуть.

   -- Прошу меня простить, -- откланивается муж. -- Мне нужно обсудить одно дело с министром безопасности.

   Министр безопасности -- это у нас Ирнчин. Я бросаю косой взгляд на Янку, которая немного отлипла от бога и пытается вникнуть в суть разговора про Айшу.

   -- Лиз, что эти шовинисты опять выдумали? -- спрашивает она меня на родном. -- И почему этот мужик должен не понаслышке что-то знать про женские чувства?

   -- У него сестра подхалтуривает колдовством, -- поясняю я. -- Только это страшный секрет, не вздумай никому говорить, испортишь всю жизнь бедной женщине и всей её семье.

   Янка в томном жесте прикрывает глаза ладонью.

   -- Этот Муданг! Куда ни плюнь всё жизнь кому-нибудь испортишь!

   -- Да, социальное положение у нас -- хрупкая вещь. Чихнул -- и нету.

   -- У нас? -- усмехается Янка. -- Ладно, госпожа муданжка, ты вот что скажи, твой муж пошёл с моим козлом разговаривать, да? А мы не можем как-нибудь...

   Её прерывает жужжание моего телефона -- сообщение от Азамата: "Зная твою любознательность, оставил дверь приоткрытой".

   -- Можем, -- ухмыляюсь я.

   Когда мы подкрадываемся к Ирнчиновой двери, там уже вовсю идёт разговор.

   -- А у тебя что, душа под кустом не прячется, когда они в гости заходят? -- несколько повышенным тоном вопрошает Ирнчин.

   -- Было дело поначалу, -- соглашается Азамат. -- Но я привык со временем. Они действительно не имеют в виду вреда.

   -- Это игра с огнём! -- кипятится Ирнчин. -- Имеют, не имеют... Что богу дела до жизни одного человека? Как тебе до муравья! Сегодня он тебе оказывает любезности, а завтра доедает твою семью! Азамат, я не могу себе позволить её потерять. Она всё для меня, понимаешь, она свет в жизни!

   Янка корчит рожу и приосанивается, а у меня случается дежа вю.

   -- Я очень хорошо тебя понимаю, -- размеренно отвечает Азамат. -- Но ты должен осознать две вещи. Во-первых, если ты будешь ограничивать её свободу, то потеряешь её обязательно, очень быстро и бесповоротно. С земной женщиной просто нельзя так обращаться, это я тебе как эксперт говорю. А во-вторых, мой опыт общения с богами показывает, что они относятся к людям совсем не так наплевательски, как мы привыкли думать. Даже грознейшие из них вроде Учок-хона воспринимают людей скорее как домашних питомцев, чем как букашек. Ирлик-хон -- во всех отношениях самый могущественный из богов, -- глубоко заинтересован в людях как в источнике знаний. Что же касается Умукх-хона, мы сегодня утром с ним беседовали, как раз насчёт флейты, и у меня сложилось впечатление, что он искренне дорожит каждой человеческой жизнью, как будто мы ему все родные дети. Я понимаю, что тебе страшно. Мне тоже поначалу было страшно. Но ты не столичная барышня, ты наёмник. Ты должен и сквозь страх видеть риски. И риск потерять её, потому что ты ведёшь себя, как беспомощный дурак, гораздо выше, чем риск попасть под ноги рассеянному богу.

   -- Ну Азама-ат, -- практически стонет Ирнчин. -- Она на него так смотрит...

   Янка рядом со мной закатывает глаза так, что они чуть там не остаются.

   Азамат фыркает.

   -- Так ты определись, друг, ты боишься за её жизнь или верность?

   -- Я за всё боюсь, -- вздыхает Ирнчин. -- Я что ни сделаю, всё оказывается не так и неправильно. Я каждую свободную минуту только сижу и думаю, как мне с ней себя при следующей встрече вести, чтобы она меня тут же не бросила.

   Янка беззвучно ахает.

   -- Ты вообще знаешь, почему она хочет по земному обряду жениться? -- продолжает распаляться Ирнчин.

   -- Потому что у них браки не навсегда, -- откликается Азамат.

   -- Вот именно! -- снова повышает голос Ирнчин. -- Она просто собирается меня бросить, когда я ей окончательно надоем.

   Янка стучит кулаком себе по лбу и всячески гримасничает в том смысле, что нельзя быть таким мнительным.

   -- А тебе не приходит в голову, что она тоже боится? -- осторожно интересуется Азамат.

   -- Ей-то чего бояться? -- не понимает Ирнчин. -- Что я не обеспечу ей безбедную жизнь? Или наоборот, накоплю на десятерых детей?