За час до срока…

В этом аспекте небезынтересно то, что Марио принес череп за несколько секунд до того, как поезд вошел в тоннель. Ужас и паника, по его словам, начались уже в тоннеле. Он был декорацией для его спектакля. Темнота, свечи, человеческий череп… — Бондарь понизил голос, сделал руками несколько загадочных пассов и улыбнулся. — Но с его же слов и со слов проводника, они выпрыгнули из вагона еще до тоннеля. То есть время в поезде и время вне его текло по-разному. Теория относительности.

— Ну хорошо, — согласился Юра, — А если все же череп Никольского будет вне поезда?

— Не знаю, что тогда станет с поездом, — сказал Бондарь. — Может, продолжит свои появления, а может, остановится. Да это, наверное, и не так важно.

Главное, беды тогда не случится. Не случится до тех пор, пока череп не попадет в руки служителей культа «Двенадцати голов». Их цель — воцарение вселенского зла. Провидение преподнесло им подарок, и поезд ускоряет приход конца света. Самое смешное, что слуги культа не видят в поезде, так сказать, соратника и пытаются получить череп для своих целей. Чтобы привести в действие свой план.

— Но ведь можно постараться найти «алгоритм зла», — сказал Юра, — рассчитать время и место следующего появления «Летучего Итальянца» и изъять череп из поезда.

За спиной истошно заорал электровоз. По соседней ветке загрохотал состав с цистернами и платформами.

— Я думаю, — медленно проговорил Бондарь, когда состав скрылся за поворотом, — что легенда об «алгоритме зла» всего лишь легенда. Хотя, конечно, она не лишена оригинальности. Тем более это заманчиво, что череп Никольского на данный момент является краеугольным камнем всей истории. Изъяв череп из поезда, его можно сделать недоступным для адептов культа. Вряд ли в ближайшее время они смогут заполучить череп человека, у которого при жизни был бы подобный разум. Но сделать это не так просто. Считается, что с черепом из поезда сможет выйти только ребенок. Создание чистое и непорочное.

— Ну… это не такая уж и проблема.

Юра сразу вспомнил Вовкины глаза в тот момент, когда Стас рассказывал про его отца. Сомнений быть не могло. Вовка обязательно все сделает как надо и не испугается. Дайте только ему этот поезд.

— Возможно, — согласился Бондарь. — Но манускрипт с «алгоритмом», если он, конечно, существует, найти гораздо сложнее, чем ребенка, который согласится войти в поезд.

Они разговаривали еще около часа. Бондарь вдруг достал из кармана золотые часы на цепочке, изящным движением открыл их, из-под крышки раздались звуки «Боже, царя храни». Юра непроизвольно задержал взгляд на часах, а Бондарь грустно вздохнул.

— Вот мое время и вышло. Странное это понятие — время. То ползет еле-еле, то бежит, словно жеребец. Да я, наверное, утомил вас своими неопределенными предположениями.

— Ну что вы. Мне казалось, что, когда я писал статью, я узнал так много… а теперь вижу, что не знал даже и половины.

— Ну-у. Пустяки, — улыбнулся Бондарь. — Никто не может знать все.

Прощаясь, Бондарь обещал позвонить Юре. Продолжение статьи должно быть интереснее начала, и в этом он согласился помочь.

Когда Бондарь ушел, из телефона-автомата в переходе метро Топорков позвонил в редакцию и попросил Марину срочно найти для него информацию о ремонтных работах на железнодорожных путях между платформами «Ленинградская» и «Красный Балтиец» Рижской железной дороги. После этого он позвонил Стасу и договорился о встрече. Егоров сказал, что через три часа сможет приехать вместе с Тамарой. Вовку он оставил у одного очень хорошего знакомого — пока ему лучше не показываться в их компании. Люди со шрамами нанесут еще не один визит.

Электровоз подал гудок и показался из-за поворота, таща за собой три десятка товарных вагонов. На стыках рельс колеса монотонно отстукивали ритм. Смеркалось.

Юра стоял на трамвайном мосту над железной дорогой и бесцельно разглядывал лежавшие параллельно стальные полосы железнодорожного полотна, пересекающие друг друга лишь на стрелках и тут же расползавшиеся в разные стороны.

Под мостом проносились электрички, неспешно проползали товарняки. Казалось, что стальные полосы сами принимают решение, выбирая для каждого состава свое направление.

Как только Бондарь ушел, Юра не переставал обдумывать странную встречу.

Он старался вспомнить каждую интонацию, каждое слово. Сначала ему казалось, что Бондарь говорил искренне. Потом вдруг почувствовал, что все сказанное было заранее обдумано и отрепетировано. Вплоть до интонаций. Потом снова появилось доверие… Но все же окончательные выводы Юра делать не стал.

Он хотел обо всем рассказать друзьям, а потом подвести черту.

Топорков почувствовал взгляд и обернулся. К нему подходили Стас и Тамара.

— Здравствуй, — сказала Тамара, с приветливой улыбкой. Стас кивнул головой.

— Привет, — улыбнувшись, ответил Юра и вновь почувствовал непонятное волнение.

То есть теперь оно было ему понятно — он влюблялся.

— А где Роман? — спросил Юра.

— На дежурстве, — ответил Стас. — Он работает в службе охраны метрополитена.

Так что ты хотел нам здесь показать?

— Сегодня днем я встречался с Бондарем.