За чистую монету

Это был его таксист. Он шел, сильно припадая на короткую ногу. Он подошел к Мэллону и протянул зонт, мотавшийся на ветру.

Да нет, поздно, сказал Мэллон.

Нет, пожалуйста. Таксист держал бесполезный зонт над его головой. Пойдемте, пожалуйста. Пожалуйста. Держа зонт над Мэллоном, он проводил его до машины и предупредительно открыл дверь. Мэллон колебался. Пожалуйста, сказал таксист.

Мэллон сел. Я заплачу вам, сказал он, когда шофер выехал на дорогу.

Нет. Бесплатно. Смотрите! Он дотронулся до счетчика. Счетчик был выключен.

Глупости. Конечно, я заплачу.

Нет — подарок. Только, пожалуйста, не надо сообщать. О’кей?

Мэллон увидел его глаза в зеркальце. А-а, сказал он.

Не сообщать? Не буду сообщать. Но я все равно заплачу.

Мой подарок вам. Американец, да? Калифорния?

Мэллон решил не усложнять и сказал — да. Огайо только путает людей, да и не был он там бог знает сколько лет.

Какая у вас машина? «Шевроле»? Это такси, оно принадлежит отцу моей жены. Микеле. Он болеет. Нет денег, понимаете?

Шофер продолжал болтать: болен тесть, больна сестра, проблемы с лицензией на такси. Он то и дело поглядывал в зеркало — как реагирует Мэллон. Сейчас он вел себя как менеджер проекта: приводил оправдания, выклянчивал «добро». Вот тебе и свирепый горец, неумолимый албанский мститель.

К тому времени, когда они добрались до отеля, гроза кончилась, и швейцар стоял снаружи, загородив ладонью глаза от закатного света. Таксист успел к двери Мэллона раньше него, открыл ее и подставил Мэллону руку, как женщине. Мэллон не воспользовался любезностью и вылез, моргая, весь мокрый.

О’кей? сказал таксист. Ваш зонтик, где ваш зонтик? Он нагнулся в кабину. Вот он! Друзья, О’кей?

Не буду сообщать, сказал Мэллон.

Мистер Калифорния, сказал таксист швейцару. Голливуд, да?

Ну да, сказал Мэллон. Голливуд.

Перевод Виктора Голышева.