За давностью лет

Поляков Андрей Александрович, в партийных кругах известен под псевдонимом „Кацап” (охр. кличка Сидор). Бывший член областного комитета партии с.-д. Делегат на конференции с.-д. в Вене. Один из наиболее крупных осведомителей. Был арестован. Расстрелян по приговору Верховного революционного трибунала от 30 июня 1918 года...

Поскребухин Алексей Алексеевич (кличка Евгений). В июле 1916 е. сообщил о предполагаемой общегородской конференции с.-д. Участники были арестованы за несколько дней до конференции. Был арестован. Расстрелян по приговору Верховного революционного трибунала от 30 июня 1918 года».

Этот внушительный список можно было продолжать. Но Максим Иванович не забывал о поиске провокатора с женской кличкой. Таких кличек оказалось немало: Лиза (Козлов Василий Александрович), Наташа (Кураев Павел Иванович), Зоя (Леонов Василий Константинович, рядовой 19-го запасного полка, работал в охранном отделении с января 1910 года, осведомлял по партии с.-р.), Саша (Панин Матвей Ефимович, столяр, с.-д., большевик), Раиса (Шварц Вячеслав Карлович, бывший студент московского технического училища. Работал в охранном отделении не менее 6 лет. Официально получал 40 рублей в месяц).

Данные этих провокаторов не совпадали с искомыми.

Находились и женщины-агенты, носившие мужские имена. Например, под кличкой Иван Иванович скрывалась некая Рейзнек (урожденная Невер-Неверовская) Софья Филипповна, по первому браку Андреева, дававшая сведения о настроении и политической деятельности слушателей университета Шаневского. Страшную по своей гнусности работу вела Грузинка — дворянка Зинаида Романовна Зарайская, принадлежавшая к числу так называемых тюремных агентов. Она доносила на тюремных служащих Бутырской тюрьмы, доставляла переписку политических заключенных.

Но вот наконец их поиск увенчался успехом. Еще и еще раз внимательно Максим Иванович пробегал глазами мелко набранные строчки: «Курбский Станислав Петрович, кличка — Зинаида. Сотрудничал в варшавском охр. отд. Указал на участников убийства директора фабрики Зильберштейна, вследствие чего были казнены 8 лиц. В конце 1907 г. по его доносу был арестован состав лодзенского комитета фракции п. п. с. в количестве 11 человек. Осведомлял также о деятельности «революционеров-мстителей». В 1908 — 1910 гг. состоял секр. сотр. в Одессе. В Москве работал в охр. отд. с июня 1911 г. Освещал партию с.-д. В 1912 г. был сослан в Зауральск. Выдал нескольких бежавших из ссылки (Серебряков, с.-д., арестован) и высланных административным порядком (напр.. Ануфриев, арест.), проживавших в Москве по паспортам на чужое имя...»

Но что это? Максим Иванович не поверил своим глазам, прочитав продолжение: «...В 1914 г. поступил во всероссийский земский союз и был заведующим починочно-сапожной мастерской на фронте...»

Значит, Симонов не убил его? Так, теперь ясно, откуда был так осведомлен следователь. Просто, чтобы скрыть следы провокатора, жандармы объявили его погибшим. А оборотень снова появился, теперь на фронте, выдавал революционно настроенных солдат.

Но как веревочке ни виться... С удовлетворением Максим Иванович прочитал концовку: «Один из осведомителей исключительной важности. Был арестован. Расстрелян по приговору Верх, революц. трибунала от 30 июня 1918 г.».

Он поглядел на торжествующих ребят.

— Смерть предателю! — выкрикнула Лариса.

— Мы нашли, нашли его, — стискивая в объятиях по очереди то Андрея, то Игоря, восклицал Борис.