За двадцать минут до полуночи

– О нет, это вовсе не детская шалость! И если Ханна Рудерер сейчас сбежит, то горько пожалеет об этом! До конца жизни она будет терзаться от чувства вины! Это я гарантирую.

Ханна уже собиралась выходить, но тут остановилась и медленно повернулась к Винценцу.

– Ты мне угрожаешь?

Винценц сощурил глаза.

– Вовсе нет. Я пытаюсь тебя предупредить! Если ты нам не поможешь, Корнелиус Грюнвальд навсегда потеряет свою дочь. На карту сейчас поставлена жизнь Эммы.

Теперь не только Ханна испуганно вскрикнула, но и папа… А я уже ничего не понимала.

О чём говорит Винценц? Пока мы не отдалимся друг от друга больше чем на сто шагов, я могу не бояться, что меня забросит в его роман. Ведь так?.. И неважно, хочет Ханна нам помочь или нет. Нам просто нужно держаться вместе, вот и всё. Тогда мне не грозит опасность попасть в книгу, это было бы не слишком приятно.

Но когда я почувствовала на себе взгляд Винценца, внутри всё сжалось. Он что-то от меня скрывает!

– Почему я потеряю Эмму? – встревоженно спросил папа.

Винценц глубоко вздохнул.

– Всё очень просто, мистер Грюнвальд. Если я не вернусь в книгу через три месяца после того, как покинул её, меня автоматически туда затянет. Но не только меня, но и мою чтицу. После этого Эмма станет частью трилогии «За двадцать минут до полуночи» и в реальный мир больше не вернётся. Единственный человек, который может вернуть меня в книжный мир без подобных последствий – это мой автор. Ханна Рудерер.

Ханна не мигая смотрела на Винценца.

– Это, – наконец тихо выдохнула она, – самая безумная история, которую я когда-либо слышала! Вы просто спятили! Вы оба! Вы и вправду решили, что сможете таким образом от меня отделаться?! Что ж, поздравляю, вам это удалось! Пфф! – В следующее мгновение она распахнула дверь и бросилась прочь, не оглядываясь.

Папе понадобилось три секунды, чтобы собраться с мыслями.

– Эмма, мы с тобой ещё поговорим! – С этими словами он выбежал из квартиры прямо в домашних тапочках. – Ханна, подожди!

Ну здорово. Цель была так близка, а теперь мы отдалились от неё ещё больше. Да даже ссора в садовом домике казалась пустяком по сравнению с этим скандалом.

Я запрокинула голову и застонала от отчаяния. Затем повернулась к Винценцу.

– Как ты мог ВСЁ это время скрывать от меня, что тебя в любом случае через три месяца снова затянет в книгу? А вместе с тобой и меня! Почему ты сразу не сказал?!

– В этом не было необходимости, – спокойно пояснил Винценц. Сомнительное оправдание, если честно.

– Не было необходимости?! – возмущённо воскликнула я.

– Конечно, не было. – Винценц оттолкнулся от стены. – Я же только что это придумал, просто для того, чтобы припугнуть Ханну Рудерер. Иногда это лучшая стратегия в критической ситуации. Она никогда не подводит. Готов поспорить, они вернутся уже через несколько минут. Твой дорогой батюшка хоть и делает вид, что не верит нам и знать ничего не желает, но за тебя очень беспокоится. Он не допустит, чтобы с тобой что-то случилось. Наверняка сейчас он на коленях умоляет Ханну Рудерер… О, надо же, всё произошло даже быстрее, чем я думал.

И точно! Не успел ещё Винценц договорить, как дверь нашей квартиры снова распахнулась. Первым вошёл папа и по-джентльменски придержал дверь для Ханны.

Она, как розовая молния, влетела в прихожую.

– Можете радоваться, что я по натуре человек отходчивый и долго зла не держу, – тут же перешла она к сути дела. – Даже если это действительно какой-то дикий розыгрыш! А если ты, – она кивнула на Винценца, – действительно антагонист из моих романов, ты легко сможешь ответить на вопросы о себе! Понятия не имею, откуда ты знаешь подробности, которые перечислил мне до этого… Возможно, это чистое везение. Наверное, я говорила об этом на одной из встреч со своими поклонниками, просто уже забыла. Да и на фанатских форумах эту информацию найти не трудно! Кроме того, Корнелиус, вероятно, окажется прав, и эта родинка у тебя на шее – очередное нелепое совпадение. Итак, когда родился Винценц Брендфейр? – Она небрежно бросила пальто прямо на пол и, скрестив руки на груди, сурово воззрилась на Винца. В этот момент она была похожа на строгую учительницу.

– Мой день рождения где-то около пятнадцатого декабря тысяча восемьсот шестьдесят четвёртого года, а точно это неизвестно, – ответил он. – В конце концов, я же подкидыш. Разве на фанатских форумах нет этой информации? В таком случае не такие уж они и фанаты.

Ханна поморщилась.

– Ну ладно. Возможно, это слишком лёгкий вопрос. А что насчёт его любимой еды?

– Булочки, но только если их пекла славная мисс Фицджеральд. Только она может приготовить такой замечательный апельсиновый джем. А уж топлёные сливки!

Ханна и бровью не повела.

– Что случилось в двенадцатый день рождения Фила?

Винценц неожиданно помрачнел.

– Что за вопрос такой?

– Вопрос, на который надо ответить. Ну так что? – Ханна оставалась невозмутимой. – Что, совсем ничего не приходит в голову? А вот настоящий Винценц Брендфейр знал бы, что я имею в виду.

– И я знаю, что ты имеешь в виду! – прорычал Винценц.

– Тогда отвечай на вопрос.

– Это был несчастный случай!