За колючкой – тайга

Бедовый давал шанс Летуну не от доброты душевной и не по старой зоновской дружбе. Если братва на воле узнает, что авторитет Бедовый помог человеку с «дачи» уйти, чего не случалось за всю ее историю, то имя Толяна будет вписано золотыми буквами в историю воровского мира. Так и будет: стоит черная стела, высотою в сотню метров, на верху еле виднеется: «Ваня Болотников, Степа Разин, Емеля Пугачев…», а чуть ниже, погонял на сто – Толян Бедовый. Своеобразная аллея звезд криминальной иерархии. Это во-первых. А во-вторых, в общак на воле упадут пятьдесят тонн долларов. Это второе неслыханное дело. Не воля зону греет, а зона – волю. Такого в истории, кажется, тоже еще не было. Сомнений в том, что Летун расплатится, не было. Пятьдесят тонн «зелени» – это здесь, на «даче», звучит так же, как и миллиард долларов. А за проволокой, в тысячах километров отсюда, пятьдесят тысяч долларов – это всего лишь трехкомнатная в Старосибирске и одно-двухкомнатная в Москве. Так что разлохматить беглеца на эти деньги вполне реально. А потому беги, Летун, лети…

И вот, через шесть месяцев пребывания внутри «дачи», когда любому станет понятно, что зайти в тайгу – проблем нет, проблема – как сделать так, чтобы тебя не вернули обратно, на вертолете, подранного собаками и измочаленного конвоем, случается так, что при построении на обед всем одновременно становится ясно: Летуна в зоне больше нет.

– И что ты мне скажешь в связи с этим?

Хозяин восседал на кресле в своем кабинете в фуражке, сцепив пальцы положенных перед собой рук. Его взгляд был строг, холоден и, казалось, невыносим. Казалось ему, Хозяину. Толян же, легко стянув с головы кепи, прошелся вдоль ряда стульев и сел на один из них. Старые, совковые, присланные сюда еще в начале шестидесятых, ремонтировали до тех пор, пока не выяснилось, что ремонтировать больше нечего. После этого зэки, что из краснодеревщиков, вырезали начальнику «дачи» такие стулья, что теперь он напоминал короля Артура, ожидающего своих двенадцать рыцарей. По шесть стульев стояло вдоль каждой из сторон резного стола. Сам же хозяин кабинета сидел на кресле, спинка которого, обтянутая привезенной с Большой земли парчой, возвышалась над его фуражкой, как невероятных размеров корона.

– Встать! – сказал Хозяин, чуть покраснев. – Ты что, забыл, куда пришел?!

Вместо адекватной этому крику реакции Толян вынул пачку «Мальборо» и положил ее перед собой на тяжелую столешницу.

– Ты зря сотрясаешь воздух, начальник, – мягко улыбнулся он. – Зачем грубить, если удовлетворения от этого все равно не получится?

– Ты, Банников, зарвался, – решив сменить гнев на снисхождение, молвил полковник. – Непорядок у тебя в бараке. Зэки от тебя бегут, а ты об этом даже не догадываешься. Как понимать?

Со стороны это смотрелось забавно. Начальник зоны и зэк сидят друг против друга, второй курит, а первый стыдит его за то, что недосмотрел. Любому, кто далек от этих отношений, явь покажется сном, однако любому матерому каторжанину станет ясно, о чем в этой так резко начавшейся беседе идет речь. Через две минуты, когда Хозяин исчерпал запас вопросов и претензий, Бедовый вонзил окурок в хрустальную пепельницу начальника и осклабился. Так, наверное, улыбается волк, исходящий слюной, когда встречает после неудавшейся охоты зайца, намертво схваченного силком.

– Ты чего-то опять перепутал, Кузьма Никодимыч, – чуть улыбнулся Толян, продемонстрировав кончики фарфоровых зубов, вставленных еще на воле, в Питере. – Бегут не от меня, а от тебя. Или ты забыл, кто зону охраняет? Я зэк, Кузьма Никодимыч, такой же, как все, зэк. А ты ведешь меня к себе под конвоем, после чего спрашиваешь, как могло случиться так, что с зоны ушел человек. Сходи к лепиле, выпей парацетамолу. Он всех парацетамолом лечит: и поносных, и золотушных, и запамятных…

– Я тебя в ШИЗО на год упеку, парень, – прошипел полковник, явно забывая, что говорит об этом зря. – Ты с кем базаришь, зэк?

– Ну, ну… У вас тут от курей дармовых да яиц сельских мозги пенициллином, вижу, подернулись, – миролюбиво и тихо прогудел Толян, чуть склонившись за столом. – Я тут сижу, чтобы люди не поднялись, твоих бурятов, вместе с тобой, через жопу не вывернули, да с твоим же оружием в тайгу не ушли. Вот это моя задача, мент, понял? Рану чужую зажимать и кровь сдерживать. А твоя проблема, чтобы этот, моими молитвами спокойный народ через колючку не перемахивал, – Бедовый заметно порозовел и чуть добавил газу. – И ты меня кумачовым покрывалом в своей псарне не покрывай, понял? Я твоим помощником, мент, никогда не был и не буду. Запомнил?

– Я ж… Ты, зэк… – Полковник захлебывался, позабыв, что точно такая же беседа, среди других прочих, уже имела место ровно год назад, и тогда окончилась для него обидной необходимостью выровнять отношения. – Ты понимаешь, с кем схлестнуться решил? Авторитет, говоришь? А как ввести на «даче» «особый», а? Куды дергаться из ледника будешь, «законник»?

Дергаться, что предполагал Хозяин, авторитет не стал. Ткнул пальцем в фуражку полковника и пробормотал: