За ширмой

Сколько я шла и куда, я не знала. Вода, льющаяся с неба, набирала обороты и из моросящей перешла в хорошо капающую. Крупные капли ударились о раскрытый зонт, отдаваясь в моей голове глухим эхом. Мысли отсутствовали. Ноги передвигались механически, так же механически руки придерживали одна зонт, другая сумку. Глаза смотрели прямо перед собой, не наблюдая никакой периферии. Единственное, что я ощущала, – это все нарастающие конвульсии, в которых билось то аморфное тело, называемое душой. Но мне почему-то в какой-то момент стало ее совсем не жалко. Что я могла ей дать, что я могла для нее сделать? А ничего. Я обреченный человек на мучения, разве могла я, несущая за нее ответственность, заставлять мучиться и ее?

Резкий свет резанул мне глаза. Почему-то зонт взлетел в небо, и я не в силах его удержать стала валиться набок. Резкая боль, пронизывающая тело парализовала мои движения. Последнее, что я увидела, приближающийся ко мне серый мокрый мерзкий асфальт и глухой звук удара моего тела о него. Да, именно тела. Моя душа в этот момент была уже мертва.

– Ну вот и все. Именно так и должно быть, – сказала я и закрыла глаза.

***

В зале было тихо. Он ушел, оставив за собой отрытую дверь, через которую струился свет. Он был ярким и сильно резал глаза. Я откинулась на спинку кресла, отвернувшись от двери. Так стало легче. Тишина большого зала убаюкивала. Я стала погружаться в состояние, похожее то ли на сон, то ли на кому. Мозг был отключен, мысли отсутствовали, что было в последнее время частым явлением. Какие-то образы, проплывающие перед глазами, были размыты и размазаны. Лиц я не могла разглядеть, услышать, что они говорили, мне тоже не удавалось. И только нежное теплое прикосновение, чьей-то руки к моему плечу вывело меня из этого состояния.

– Привет, – я услышала до боли знакомый голос и по телу пробежала нервная дрожь.

Не открывая глаз, я щекой дотронулась до ладони, и по щеке на нее стекла слеза.

– Как? – только и смогла произнести я все так же, не открывая глаз. – Ты опять мне снишься?

– Нет.

– Но это не возможно, ты же умер, – еще больше прижавшись к его руке, прошептала я.

– Ты тоже умерла…

Просто кленовый лист

– Тебе страшно, когда наступает осень? – я смотрел на трепещущий на ветру лист, который отсвечивал всеми оттенками охры в лучах заходящего осеннего солнца.

– Ты знаешь, я по правде об этом никогда не думал, – ответил он, продолжая колыхаться. – Осень – это настолько естественное явление, что я принимаю ее как должное. Из года в год она приходит после лета, а позже наступает зима, затем весна. Этот цикл непрерывен. Я не в силах на него повлиять. Возможно, если б у меня был выбор, я обязательно подумал на эту тему. А так… какой смысл?

– Ну не знаю. Смысл или нет, но осенью ты увядаешь, зимой гибнешь, и это должно быть страшно. Ведь страх – это же эмоция, которая не поддается контролю.

– Поддается, – как-то задумчиво тихо сказал он в ответ и опять под легким порывом ветра взметнулся вверх.

– Еще как поддается, – продолжил он, возвращаясь назад. – Смысл бояться, если это неизбежно? Осень никто не отменит, как и зиму, лето, весну. Никто не сможет поменять цикл моего бытия. Я должен весной впитать влагу и распуститься…

Летом я должен наполниться светом солнца и стать красивее и зеленее всех листьев, которые растут рядом. Осенью, когда влага покидает меня, и я осознаю, что вскоре погибну, я все равно знаю, что и в этой желтизне есть прекрасное…

Вы же люди, сами любите любоваться нами в эту пору года. Опять же, разве это недостаточная мотивация, чтобы радоваться и проживать счастливо даже последние мгновения? Разве это не ценно, чтобы стремиться к совершенству даже в этом желтом оттенке? И это все дает мне сил. Я не думаю о том, что завтра или возможно послезавтра порыв ветра сорвет меня и унесет вдаль, кинет на мокрую землю и вся моя красота поблекнет в жидкой черной грязи. Нет. Я думаю о том, что до этого момента я должен впитать как можно больше влаги и стать как можно более красивым. Вот что волнует меня больше всего. Я каждый день благодарю солнце за его свет, дождь – за его воду, ветер за то, что он сдувает с меня пыль и дает нам возможность общаться с вами и между собой. Ведь шелест листьев так успокаивает. Понимаешь? Вот что важно. А не то, что когда-то это может закончиться.

А если мне повезет в тот момент, когда мои дни будут сочтены, когда температура будет опускаться все ниже, солнце будет светить все меньше, а порывы ветра будут все сильнее… Вот тогда, может, кто-то из вас заметит меня и сорвет. Заберет к себе, вложит в толстую книгу и сохранит меня если уж и не навечно, то на долгие годы. А может, из меня сделает поделку какой-то карапуз и получит отличную отметку. Это будет замечательно! Или прекрасная барышня сплетет себе осенний венок, и я останусь на ее фото навсегда. Разве это не прекрасно? И я точно знаю, что не зря рос, стремился и не боялся.