За синей птицей

— Вот, — повариха вернулась к окну и протянула Соне миску. — Ешь пока… — И вдруг полные щеки ее задрожали, она шмыгнула носом. — Ешь, горемыка… — И, повернувшись к Марине, добавила: — Не могу смотреть… Сколько просила начальника — освободи от повара, пусти работать в цех. Душа, говорю, разрывается смотреть, как… — она махнула пухлой рукой. — Так ведь не отпускает. До меня их, поварих, человек восемь сменилось. Все тащат, все хапают. Хочешь, тебе дам?

Марина, красная от смущения и стыда, пробормотала, что нет, она не хочет, сыта…

— Врешь, — сказала повариха, но Марина торопливо отошла от раздачи, успев сказать Соне:

— Я пойду…

Вот тебе и ожиревшая баба! Ох, как мало же еще Марина знает людей, как не умеет разбираться в них!

«Вы еще ничего не знаете… Вот когда вам будет тридцать четыре, как мне…» Да что же это такое? Опять — его слова и его голос? Почему она теперь все время думает об этом человеке? Почему почти не вспоминает милую, родную тетю Дашу, заменившую ей мать? Куда отошла, отступила ее горькая тоска о любимом…

Марина замедлила шаги. О любимом… Что это такое — любить человека? Не тетю Дашу, не друга или приятеля, а другого, ранее незнакомого и до конца не узнанного человека? Знала ли Марина Олега? За что любила? Три месяца знакомства, посещение танцплощадки, теннисного корта, кино… Разговоры о книгах, о жизни… О какой жизни? Что знала она о жизни?

Кто-то осторожно дотронулся до ее плеча.

— Это я, — сказала Соня. — Ты чего вздрогнула? На вот… — она сунула в руки Марины что-то теплое, мягкое, круглое. — Пышка это. С больничного стола. Чего ты убежала? Тетя Катя еж расстроилась. Ешь пышку, теплая…

— Не надо, не надо мне… Зачем это ты?

— Думаешь — покупаю тебя? — Некрасивое лицо Сони опечалилось. — Это ведь тетя Катя… Я хотела тебе каши отнести, а она говорит: возьми вот пышку. Ты ешь, Мариша, не надо свою гордость показывать. Нехорошо отказываться, когда тебе человек кусок хлеба дает.

Марина поднесла пышку ко рту и откусила.

— Правда, как вкусно, — извиняющимся тоном сказала она. — Я тоже иногда очень хочу есть.

— Ты не получаешь посылок?

— Я написала домой, чтобы не смели присылать. Откуда там у нее могут быть посылки? Сама в госпитале работает.

— Мать?

— Нет, тетка. Она меня разыскала и взяла к себе из детдома.

Они подошли к цеху.

— Сегодня будет норма, — сказала вдруг Соня и искоса взглянула на Марину. Казалось, она хотела еще что-то добавить. Но Марина не заметила ни взгляда, ни нерешительного тона Синельниковой.

— Порядок, бригадир! — встретила ее Маша. — Считай! — и пододвинула к краю стола четыре пачки варежек, аккуратно перевязанных шерстяной ниткой. — Сорок штук.

— Сорок? Ты что, Маша? — Марина переводила взгляд со своей помощницы на варежки и обратно. — Это же почти пятьдесят процентов дневной выработки?

— Ну, так ведь уже полдня прошло! Что ты так смотришь на меня? А знаешь, сколько мы сегодня с Варей сделали?

— Сколько бы вы ни сделали — девочки не смогли связать до обеда по одной варежке.

— А вот и смогли! — лукаво улыбнулась Маша. — Знаешь, как в сказке — по щучьему велению, по моему хотению?! Не веришь, так считай сама.

— Что проверять? — вмешалась Вартуш. — Качество самое хорошее. Первый сорт варежки, я проверяла.

Марина пересчитала варежки, связанные в пачки. Сорок штук.

Она пожала плечами и недоуменно оглядела свою удивительную бригаду. Верно — по щучьему велению…

Девчонки были оживлены, перемигивались, пересмеивались, но каждая из них держала в руках спицы или крючок, и Марине оставалось только поверить своим глазам — сорок штук варежек действительно отличного качества лежали перед ней на столе.

— Ну, а теперь давай читай дальше, — сказала Маша. — На них внимания не обращай. Они уже включились на третью скорость, и ты им не мешай. Поняла? На вот книжку. — Она открыла наугад страницу, ткнула пальцем: — Отсюда читай.

— Да подожди ты, Маша, — отстранила книгу Марина. — Я хоть одну варежку закончу.

— Тебе не обязательно, — категорически заявила Маша. — Тебе нужно культурно-воспитательную работу проводить.

— Все-таки я не понимаю…

— Какая ты непонятливая стала. Ну, считай: мы с Варькой по четыре сделали, да Сонька две, да Галина две, да Лида Векша… Сколько ты связала, рыженькая?

— Десять! — звонко откликнулась Лида, и все рассмеялись.

— Врет, — сказала Нина Рыбакова, — это я — десять, а она только пять.

— Какие болтушки! — с досадой проговорила Вартуш. — Зачем так много языком болтаете? Садитесь, слушайте, бригадир читать будет.

— И… смотрите, девчонки, беготню прекратите! — строго предупредила Маша. — Хватит, набегались. Сидите и помалу ковыряйтесь. Пойдем, Варвара, сходим в одно местечко.

— Куда это вы?

— Ну, куда, куда? Известное дело — куда: на пятый километр.

— И я с вами! — вскочила с места Лида Векша.

— Сиди, не черта тебе там делать, — оборвала ее Маша.

Лида послушно опустилась на табуретку и оживленно зашептала что-то на ухо Нине Рыбаковой.

Марина взяла книжку и стала читать вслух.