За веру, царя и социалистическое отечество

— Динозавров убил астероид, а отнюдь не первозвери, — возразил Зряхин.

— Вот здесь вы попали в самую точку! — Репьев, и без того сидевший как на иголках, оживился еще больше. — Вроде бы дело случая, зато как эффективно! Попробуй побегай с ружьем за каждым отдельным динозавром. Он ведь, гад, наверное, стал бы сопротивляться. Такая махина, да еще с двумя мозгами! Результаты сомнительны, а жертвы неизбежны. Да и сколько времени потеряно зря. Кошмар! Совсем другое дело — астероид. Р-раз — и ваших нет! Наши, соответственно, в дамках. Но астероид — это уже слишком. Всем на орехи достанется. И правым и виноватым. Нужно придумать что-то более тонкое, более гуманное. Дабы не всю планету в прах обратить, а лишь некоторую ее определенную часть. Например, Великую Китайскую равнину вкупе с Лессовым плато.

— Что-то я не пойму… Это какая-то идея из области фантастики?

— Зачем же! Самая что ни на есть реальность. Секретное космическое оружие, имеющееся на вооружении российской армии. Не верите?

— Если честно, то нисколечко.

— Тогда давайте побьемся о заклад. Неужели денег жалко?

— Ваших жалко, — с нажимом на первое слово ответил Зряхин.

— Про мои беспокоиться не надо… Ставлю сотню. — Репьев извлек из кармана смятую банкноту с портретом Михаила Ивановича Терещенко, первого министра финансов свободной России.

— Принято. — Зряхин продемонстрировал свой туго набитый бумажник. — Но я даже не представляю, какие аргументы в пользу своей версии вы собираетесь привести.

— Окститесь! Привести сюда такие аргументы технически невозможно! — воскликнул Репьев. -Давайте еще немного выпьем, и я вас самого к этим аргументам доставлю.

— Надеюсь, вы не шутите?

— Какие могут быть шутки, если спор идет о ста рублях. Для меня это, в конце концов, вопрос чести! Эй, хан Батый! — подзывая официанта, Репьев постучал ножом о хрустальный графин.

— Чего изволите? — Тот как из-под земли появился…

— Приготовь счет, любезный. Мне и вот этому гражданину. Да гляди, не соври! И подыщи нам комфортабельный транспорт до поселка Онохой. Такси или частника.

— Придется за два конца платить. Туда и обратно.

— Заплачу, не твоя забота.

— Давайте я вас сам отвезу. — Если бы у официанта имелся хвост, он бы им подобострастно завилял. — Моя смена как раз через полчаса заканчивается.

— Годился, — кивнул Репьев. — А мы за полчаса прикончим все, что еще представляет хоть какой либо кулинарный интерес. Начнем, или, вернее, продолжим с водочки. Под спаржу.

— Я лучше под грибочки. — сказал Зряхин. — И тем не менее все это выглядит весьма и весьма странно. Хотя в моей журналистской карьере случалось и не такое…

Вырвавшись из ресторанного чада на свежий воздух, Репьев замурлыкал какой-то мотивчик, отдаленно напоминавший вальс «На сопках Маньчжурии». Источник его вдохновения был налицо — типичный для азиатской степи холмистый пейзаж, тщательно оберегаемый от поползновений цивилизации.

Зряхин, как видно, имеющий музыкальный слух, но этому поводу не преминул заметить, что натуральные маньчжурские сопки имеют куда более пологую форму, чем здешние. И к тому же сплошь покрыты культурными насаждениями, основное из которых гаолян — китайское сорю.

— Так вы и в Маньчжурии побывать успели! — восхитился Репьев.

— Не приходилось, знаете ли.

— А ведь как все досконально знаете!

— Я, между прочим, и в Антарктидe не бывал, но знаю, что там водятся пингвины.

— Пингвины? Кто бы мог подумать! — продолжал выкаблучиваться Репьев. — А я, дурак, полагал, что кенгуру!

Официант, успевший сменить форменный сюртук на повседневное платье, проводил их к своей машине — довольно приличному внедорожнику «Ангара». В салоне уже кто-то сидел, и официант извиняющимся тоном пояснил, что это метрдотель, также закончивший свою нелегкую вахту (но причине наплыва публики ресторан работал круглосуточно, и обслуживающий персонал, согласно трудовому законодательству. сменялся через каждые двенадцать часов, чего нельзя было сказать о некоторых клиентах, бражничавших по два-три дня подряд).

— По пути ли нам? — усомнился Репьев.

— По пути, по пути! — заверил его официант. — В Тальцах выйдет… Ну как ему откажешь? Начальник все же.

— Вот и славно. — молвил Репьев, влезая на переднее сиденье. — Вы оба будете посредниками в моем споре с этим гражданином.

— А о чем спор? — поинтересовался официант.

— Не твоего ума дело. — отрезал Репьев. — Кондиционер есть? Включай. И музыку какую-нибудь заведи.

— Сами выбирайте. Дисков целая куча. — Официант, который таковым в данный момент уже не являлся, лихо рванул с места.

Машина понеслась вперед, освещая дорогу целой дюжиной фар. Метрдотель, занимавший своей тушей большую часть заднего сиденья, и стесненный им Зряхин молчали. Репьев менял компакт-диски в магнитоле, пока не подобрал музыку по своему вкусу — хор забайкальских казаков-староверов, завывающих что-то отрешенно-грозное.

Бесцеремонно проверив перчаточный ящик, в просторечье именуемый «бардачком», Репьев обнаружил там водительское удостоверение хозяина.

— Бато…жопа Цыденбаев, — запинаясь, прочел он. — Вот те на!

— Батожап, — ничуть не обидевшись, поправил водитель.