За землю Русскую

Огромная волна, подхватившая на свой гребень ладью Спиридоновича, бросила ее на выступившую в море темную скалу. Казалось, все кончено. Гребцы опустили весла. Но то, что произошло в следующий миг, не столько обрадовало, сколько изумило обреченных на гибель людей. Громада скалы словно расступилась. Ладья скользнула в узкую, как бы прорубленную в камне, темную щель и оказалась в защищенной от моря спокойной лагуне. Не веря в спасение, люди с недоумением оглядывались друг на друга.

— Кому не судьба утонуть в море, тот не утонет, — придя в себя, промолвил Ромаш. Он попытался усмехнуться, но никто не поддержал его. Молча подгребли к берегу. Наказав Ромашу, чтобы тот причалил ладью, Спиридонович поднялся на ближний холм.

Море бушевало, не переставая лил дождь. Впереди, насколько хватал глаз, с ревом низвергались белые гребни волн. Нигде не видно и следа людей. «Погибли», — вспоминая Ивашку и Афанасия Ивковича, прошептал Спиридонович.

От места, где находился он, уходила вдаль цепь покрытых лесом холмов. К югу лес реже, там простиралась плоская, голая равнина. С вершины Спиридоновичу казалось, что земля, на которую волны выбросили ладью, медленно опускается и локоть за локтем исчезает в море.

Спиридонович поискал взглядом жилье; вокруг нигде не видно и признака погоста или займища. Если земля эта остров, то он, хотя и безлюден, все же не похож на те, каких много рассыпано в устье Невы-реки. Остров этот обширен; море на нем видно только с той стороны, где пристала ладья. Если же берег не островной, а принадлежит земле ливов или эстов, то не приведет ли судьба встретиться с рыцарями-меченосцами? Лучше бы увидеть в море ладьи шведов, чем на берегу рыцарей.

Спиридонович начал спускаться к лагуне, где оставил ладью. Не одолел он и половины пути, как неожиданно, из-за кустов, со всех сторон показались чужие люди. Босые, в лохмотьях и рубищах, они что-то кричали новгородскому гостю, но Спиридонович не понимал их языка. Кое у кого в толпё виднелись рогатины и топоры, большинство же было вооружено заостренными наподобие копий кольями и насаженными на древки косами. Поднимаясь на холм, Спиридонович не захватил с собою оружия. Он не знал, что за люди перед ним, чего они хотят от него?

Пока новгородец раздумывал, как избежать нежданной опасности, от толпы отделился высокий голубоглазый молодец, вооруженный рогатиной. Грубая посконная дерюга накинута на его плечи вместо одежды, лицо обрамляют тонкие, как лен, но спутанные, волосы. Он что-то сказал своим, и вокруг наступила тишина. Спиридонович догадался: голубоглазый молодец — предводитель ватажки. Приблизясь к Спиридоновичу, молодец остановился, опустил рогатину и заговорил.

— Не понимаю, — потряс головой Спиридонович и подумал: «Холопы меченосцев. Что надо им?» Не смерть, не потеря товаров, коими нагружена ладья, страшили Спиридоновича, а то, что может он изведать вражий полон.

Голубоглазый заговорил снова, Спиридонович молча смотрел на него. Молодец поманил кого-то из своих. К ним приблизился босой, с заросшим бородою лицом ватажник. Рваное рубище еле прикрывало тощее тело.

В заскорузлых, жестких от мозолей руках он держал сухой заостренный кол. Ватажник посмотрел на Спиридоновича и молвил по-русски:

— По одёже и обличью сужу — ты, молодец, Новгородской земли житель?

Услыхав русскую речь, Спиридонович готов был обнять незнакомого, но вовремя спохватился: поймут ли его радость ватажники?

— Правду молвил, житель. Новгородец я. А кто вы? Почто грозите мне?

— Зачем ты пришел на наш остров? — спросил ватажник.

— Не своею охотой. Шли мы на ладьях из города Висби, а утром нынешним буря разметала ладьи. Где мы, какая и чья эта земля?

Ватажник передал на чужом языке то, что услышал от Спиридоновича. Голубоглазый молодец выслушал, подошел ближе.

— Это мастер Кууск, наш староста, — сказал ватажник, показывая на голубоглазого. — Он говорит, что мы рады видеть у себя, на Сареме-острове, гостя новгородского. Ливонские лыцари хитростями и насилием захватили нашу землю, а нас, свободных эстов, обратили в холопов. Не стало у нас сил терпеть тяготы холопства, мы взяли оружие, окружили лыцарские замки: или разрушим их, или погибнем. От русичей мы не знали зла. Мастер Кууск и народ наш просят тебя, гость, и товарищей твоих побыть на острове. Мы бедны, много бед приняли от лыцарей люди наши, но для друзей у нас найдется кров.

— Передай, житель, мою благодарность предводителю вашему и народу на Сареме, — сказал Спиридонович. — Не найдется ли на вашем острове искусного мастера, который осмотрел бы нашу ладью и исправил то, что повреждено морем?

— Где ладья и твои товарищи, гость?

— Внизу. Укрылись на тихой воде. Оттуда я поднялся сюда…

Гулом одобрения и сочувствия встретили эсты слова Спиридоновича. Окружив его, жали ему руки. Кууск велел передать Спиридоновичу, что у них есть мастера, которые осмотрят и исправят ладью.