Забавы ради...

— Вы ближе, — тихо ответил Черепанов, оставил детский рюкзачок с вещами и игрушками и отправился обратно, на выход.

И уже в дверях, оглянулся и подмигнул Забаве, вернувшейся к выпечке блинов.

— Бельишко супер!

— Твоя благоверная дарила, — показала Забав язык другу и кинулась подбирать предмет гардероба с пола.

Черепанов, посмеиваясь, вылетел из дома Соколовых, подбежал к машине и уселся обратно за руль.

— Терпишь, Леночка? — тихо спросил мужчина, — Давай все-таки скорую?

— Гера, езжай уже, — вздохнула Ленка Черепанова, морщась и пережидая приступ очередных схваток, — Напомни мне не соглашаться на следующего ребенка.

Но Черепанов молчал, сжав рот в прямую линию, а руки судорожно на руле. Краем глаза видя, как напряжена спина и плечи мужа, Ленка выдохнула.

— Герка, успокойся, — тихо попросила Лена, — В прошлый раз я тоже так говорила. Я даже матом ругалась. И ничего, все в порядке.

Герасим, молча, притормозил, плавно входя в поворот.

До роддома новенький пикап домчался быстро. И уже спустя несколько минут, медперсонал выпроводил Геру из приемного покоя. Черепанов, оказавшись на улице, вынул телефон.

Вопрос, кому звонить в первую очередь и просить о моральной поддержке даже и не встал.

— Васька, — дождавшись хмурого и сонного «Алё», вздохнул Черепанов, — Помнишь, когда ты мне позвонил в четыре утра и велел тащиться к роддому на другой конец города, я, молча, приехал?

— Че за ребусы, мля? — проворчал Василий Барычинский, — Куда ехать?

Черепанов назвал адрес роддома и сбросил вызов. Присев на лавке около роддома, Герасим тоскливо посмотрел на окна здания. Больше пяти лет прошло с тех пор, как он сидел вот так же и ждал, когда родится их с Леночкой дочка — крохотный комочек счастья с громким голоском и кукольным личиком. А теперь вот, кажется, сын должен родиться.

Время тянулось медленно. Гера постоянно сверлил циферблат часов взглядом, словно моля стрелки двигаться быстрее.

Спустя будто бы вечность, тяжелая ладонь хлопнула по плечу, и рядом на лавку опустился зевающий друг детства.

— Чё, как тут обстановочка? — зевнул Бася.

— Покурить бы, — признался Герасим, — Нервы совсем ни к черту.

— Знаешь же, бросил лет сто как, — напомнил Василий, но в карман потянулся за пачкой не распакованных сигарет.

Выкурив одну, Герасим бросил окурок в урну. Посидев минутку, потянулся за второй.

— Вот скажи, как у тебя вышло не нервничать? — завистливо спросил Гера у Баси.

— С дуба рухнул? — хмыкнул Василий, — все два раза чуть не сдох.

И, словно вспомнив события минувших дней, добавил:

— Я, пожалуй, тоже, — решился Барычинский　 и вслед за другом прикурил сигарету, — Только не вздумай проболтаться моей!

— Шутишь? Чтобы она и меня донимала лекциями о вреде курения? — хмыкнул Гера.

Друзья замолчали на некоторое время, ведь порой настоящая дружба не требует слов.

— А ты бы хотел что-нибудь изменить в своей жизни? — вдруг спросил Герасим, вытягивая длинные ноги перед собой, а руки пряча в карманы капюшонки.

— Вот это вряд ли, — хмыкнул Бася, — Разве что поменьше делал бы глупостей. А так нет, мне нравится моя жизнь.

Герасим тихо рассмеялся. Да, он бы тоже ничего не менял в своей. А зачем? Если рядом любимая женщина, дочка, а вот-вот появится и сын. Нет, Черепанов ничего не стал бы менять. Ведь он счастлив. Определенно счастлив.

Конец…