Забери меня отсюда (СИ)

-А есть ли смысл расширяться? Мы же считали, что привлечение новых ресурсов повлияет на прибыль - увеличатся издержки. Пусть уж работает завод как сейчас... Мы незаметны, и денег вполне даже... Мы же вариант расширения рассматривали...

И снова Илья легко согласился.

-Ладно, я подумаю. Отец ведь, да, Серый? - тут уже с нескрываемым сарказмом закончил тему Илья.

Сергей метнул на него взгляд, в котором было лишь недовольство, что с ним так разговаривают в присутствии дамы.

-Ладно, разбирайтесь сами! - мы с Ларисой в сторонке постоим.

...И разобрались.

День спустя Илья назначил встречу отцу. Тот приехал раньше минут на пятнадцать, стоял и, соображал, случайно ли сын назначил место рядом с рестораном, или они впервые выпьют вместе, "посидят культурно". Илья подъехал на свое новой большой машине черного цвета, показался радушным - во всяком случае хоть и сдержанно, но улыбался. Протянул руку для пожатия, сказал:

-Пошли. Я есть хочу.

В ресторане он выбрали место подальше от всех - в самом углу, у окна. Сразу сделал заказ, предложив отцу Вове то же, что сам предпочитал. Вова не суетился - согласно кивнул; вообще, почувствовал, что разговор сегодня будет таким же серьезным, как в прошлый раз, когда они гуляли вместе. И вот, пока на кухне возились с их заказом, произошел этот короткий разговор, результатом которого стала сделка между отцом и сыном - сделка странная, но "выгодная для всех сторон".

-Ты понял, да, что недавно я забухал конкретно? Так вот, я не совсем себя понимаю, не могу объяснить себе, что со мной происходит. Мы были втроем и мне было хорошо. Ларка мне тоже нужна, наверное, детей люблю. Скоро эта сучка позвонит мне и будет слезно умолять встретиться. Она конченная, тем более без меня совсем. Понимаешь, мне очень хотелось вначале, чтобы у нее не было жизни без меня.

-Ты про Ларису?

-Да нет, причем тут она?! Я про сучку одну, зовут ее Ликой. Она сама себя так называет. На самом деле ее зовут Машей... Она спивается, как и ее мать. Там, короче, притон в натуре. Ты постарше, жизнь прожил не простую, на все способен, как я понимаю. Так вот, может рассудишь, как быть. Дело в том, что когда скоро она позвонит мне, я уйду к ней и все повторится... Но хрен-то с этим! Запой не страшен, страшнее, что в прошлый раз я ее чуть не прибил. Я когда с ней остаюсь надолго, со мной что-то происходит. Я будто ревную ее, хотя это не назовешь ревностью. Мне она совсем не нужна, но без меня ей не жить!..- при этих словах, как видел отец, сын стал совсем другим человеком - из тех, которые вначале ухмыляются с металлическим блеском в глазах, потом вдруг меняются, да так кардинально, что перед тем, как начать свой "неодолимый промысел", их человеческие черты искажаются до животного оскала... А потом они успокаиваются и делают все рационально. Таким Вова видел и себя - иногда казалось, что в жизни он часто мог наблюдать за собой со стороны, но потом успокаивала мысль, что он научился быстро забывать, лишая события эмоционального содержания - все становилось одинаково черно-белым, как газетная вырезка, и ни в коем случае не пестрым, как страница сегодняшнего новостного сайта. Сегодняшней жизни для него не было, как не было той реальности, в которую заставляли поверить все средства массовой информации. Все было таким, как и в далеком прошлом; люди оставались прежними...

-Оставь ее при себе - она никуда не денется. Тебе она нужна будет всегда, чтобы ты не повторялся... - сказал отец Вова и Илья вздрогнул.

Ведь почти эти же слова говорил в тот раз "призрак" - как потом выяснилось, - пиджак.

-Чего ты так удивляешься?!! - Вова был искренен. - Я знаю, что говорю. Поверь мне. Я ценю то, что ты хотел дать мне заработать. Это не сложно сделать, что ты просишь. У меня была длинная жизнь и всякое в ней было, особенно когда я жил не дома, когда надо было выбирать - или я, или другой. Но иной раз наступало такое, что надо было избавиться от самого себя, которого ты не принимаешь, от которого тебе плохо! Невыносимо плохо! Так вот, каждый раз, когда ты избавляешься от виновника этого состояния, каждый раз ты обманываешь себя, думая, что невыносимое не вернется снова. Оно возвращается и ты ищешь следующего "виновника". С третьего раза ты перестанешь сомневаться, что дело не в них, а в тебе. И тогда либо не станешь останавливаться, пока тебя не остановят, либо станешь делать иначе, чтобы спокойно дожить свой век. Дело простое - зная, что ты всегда можешь покончить с виновником, держи его при себе; когда захочешь пощекотать нервы, почувствовать "это", принуди виновника страдать за тебя. И тебя будет отпускать - на какое-то время отпускать. Однако, пойми наконец, что имея эти пристрастия и умея так чувствовать, ты способен иногда переживать сильное потрясение, которое будет позволять тебе долго еще жить спокойным. Все будут думать, что ты спокоен, как никто, а ты будешь знать, что твое спокойствие есть следствие твоей мудрости и зрелости - ты научился укрощать в себе беса.