– Ну, вот и след от укуса есть… Как это я умер?
– Ты умер в Прошлом, а сейчас живее всех живых, – объяснил Борис.
– Как же так? – с обидой спросил Антон, – значит, я все пропустил? Вы вернулись, прожив там целую жизнь, а я оказался жалким неудачником!?
– Дарагой, нэ огарчайся! – попытался утешить его Георгий. – Там нэ было ничего интэресного! Мы походили туда-сюда, никого нэ встрэтили, и все!
Борис снял с себя солнечную корону и присел на диван. Повернувшись к Антону, сказал ему:
– Это было потрясающе интересно! Ты – великий ученый, Антон! Твой эксперимент завершен! Чего ты расстраиваешься? Нобелевская премия тебе обеспечена и мировая слава не в Прошлом, а Настоящем!
– Друзья, а ведь вы абсолютно правы! Вы были свидетелями величайшего открытия века! Только расскажите, что там произошло дальше!
– Канэшно, расскажем! – расплылся в улыбке Георгий. – Но это и за три дня нэ рассказать!
– И недели будет мало! – добавил Борис и вдруг поскучнел.
Антон подошел к своему прибору и посмотрел на шкалу времени. Сверился с настенными часами, выглянул в окно.
– Поразительно! Прошло всего пятнадцать минут, как я включил прибор.
– А может снова включить?
– Эй, ара, падажди, что ты дэлаешь?! – вскричал Георгий. – Какой пятнадцать минут? Я полтора года свою сэмью нэ видэл! Волнуются, понимаэшь!
– А золото? – спросил Антон Георгия. – Ты нашел его?
– Есть золото, слишком много нашел! Я все закопал в надежном месте. Сейчас это территория Израиля, так что я легко все найду и падэлюсь немного, канэшно! Я сейчас коньяк пойду пакупать, гулять будэм! Мы тэпэрь очень-очень богатые люди! Спасибо, Антон, спасибо, дарагой!!!
– Только ты смотри в таком виде на улицу не выходи! – указал на одежду Георгия Борис. – Заметут господа полицейские! И соседям не попадайся. Испугаешь всех своей бородой! Выглядишь прямо как Вавилонский тамкар!
– Запомни, ты никогда не создавал прибор по перемещению во времени! Ты был в Прошлом, только не знаешь, как туда попал. И об этом ты никому не сможешь рассказать кроме меня и Георгия!
Антон застыл как столб. Борис взял прибор и направился к выходу. Он произнес, как ни в чем не бывало:
– Пойду тоже переоденусь.
– Жду!
Борис вышел из квартиры Антона и послал команду на Соннат вдогонку Георгию:
– Запомни, ты был в Прошлом, но об этом ты никому никогда не расскажешь кроме меня и Антона! Ты не знаешь, как попал в Прошлое, остальное можешь помнить!
Борис позвонил в дверь своей квартиры. Дверь открыла мать и замерла на пороге, увидев Бориса.
– Э… Борис?
– Мама, ты что? – Ему было совсем не весело – Не узнаешь меня что ли?
Узнать его действительно было трудно. Если бы вы, открыв входную дверь, увидели, например, древнегреческого гоплита в полном вооружении, то, как бы вы среагировали на такое?
– Ты какой-то странный – мать глядела на него с недоумением. Борис прошел мимо нее к себе в комнату и начал снимать с себя доспехи, оружие и всю древнюю одежду. Он переоделся в свои старые джинсы и футболку, в которые был одет сегодня утром. Вышел в прихожую и посмотрел на себя в зеркало, которое висело там. Увидев свое отражение в нелепой, никчемной одежде двадцать первого века, он скривился от отвращения, подумав при этом: "Какая страшная одежда!" и, не удержавшись, выругался на Сонрикс.
– Борис, ты мне объясни, что происходит?
– Это театральный реквизит, – ответил он как можно спокойнее, – Для участия в спектакле.
– Не похоже, – мать покачала головой, – А что с твоими волосами? Они длинные как у девушки. Почему они такие длинные? Как они отрасли за два часа? Это парик?
– Мама, ты в сказки веришь? – спросил Борис оборачиваясь.
– Нет, не верю. Но я вижу, что ты темный от загара.
– Я позагорал в солярии!
– А шрам на лице, откуда взялся? – не выдержала мать. – У тебя никогда не было этого шрама! Борис, что все это значит?!
– Бандитская пуля, – отшутился он фразой из какого-то старого фильма. Чувствуя, что вопросы не прекратятся, он повернулся к матери, и, смотря ей в глаза, произнес формулу на языке Соннат:
– Никогда ты больше не будешь задавать мне эти вопросы! Какой я сейчас, таким пусть твоя память помнит меня всегда!!!
Мать застыла с остекленевшим взором, постояла немного, и как будто ничего не произошло, спросила:
– Ужинать будешь, сынок?
– Нет.