Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I

Так, в фантастической повести Владимира Одоевского «Живой мертвец» (1838) разные люди вспоминают скончавшегося «крупного чина» Василия Кузьмича. Обсуждения его деяний составляют антологию грехов и злоупотреблений того времени, причем один из грехов непосредственно связан с русской историей, что видно из диалога между неким приезжим и бывшим подчиненным Василия Кузьмича:

Приезжий: Скажите, неужели действительно ничего не сохранилось из этого драгоценного собрания?

Провинциальный чиновник: Повторяю вам, что Василий Кузьмич приказал все истребить

.

Приезжий: Но с какой целью?

Изборская крепость. XIV век

Провинциальный чиновник: Да так, для чистоты и порядка. Как теперь помню: сидел он за вистом, призвал меня к себе и говорит: «Что это, батюшка, у вас там много старого хлама? куда его бережете? только место занимает, а мне вот некуда моих людей поместить». Я было заикнулся, что, дескать, древность большая, а он как на меня прикрикнет: «Прошу, батюшка, не умничать! прошу все это старье собрать, на пуды продать и деньги ко мне представить, а комнаты очистить, чтоб послезавтра мои люди могли туда перейти»

.

Приезжий: Так что же вы сделали?

Провинциальный чиновник: Я должен был исполнить приказание. Какие свитки были, продал в свечные лавки, а вещи в лом.

Приезжий: Как вещи? разве были и вещи

?

Провинциальный чиновник: Да, только все старье: платье, бердыши и много-много вещей, которых и назвать не сумеешь… Например, были часы; говорят, им было лет четыреста, только старые такие, глядеть не на что, даже неблагоприлично. За одиннадцать рублей с полтиною слесарю продали; все старье, говорю вам…

Приезжий: Боже мой, какая потеря!

Провинциальный чиновник: Я уж и сам жалел, да делать было нечего. Да что это вас так интересует

?

Приезжий: Как мне объяснить вам это? В этих бумагах хранился единственный экземпляр одного важного документа для нашей истории; я употребил все мое небольшое имение, чтоб отыскать его; изъездил десятки городов и наконец вполне убедился, что этот документ нигде, как у вас… Теперь все десятилетние мои труды потеряны, важный пропуск останется вечным в нашей истории, и я должен возвратиться ни с чем, без надежды и… без денег… Скажите, у вас была еще старинная живопись на стенах?

Провинциальный чиновник: Живопись? Как же-с! Она стерта по приказанию Василия Кузьмича.

Никаких пояснений к этому диалогу Одоевский не дал, то есть он был уверен, что современный ему читатель об уничтожении материальных свидетельств русской истории, как распространенном явлении общественной жизни того времени, хорошо знает.[2]

С. Ф. Платонов отмечал, что в XVIII веке, под влиянием новых культурных вкусов и распространением печатной книги и печатных законоположений отношение к старым рукописям очень изменилось, если сравнивать с предшествующими веками, когда рукописную книгу берегли. Теперь к этим источникам старины стали относиться презрительно, как к старому негодному хламу. Даже духовенство переставало понимать историческую и духовную ценность своих богатых рукописных собраний и относилось к ним небрежно.