Забытое приключение Тарзана

— А обезьяны не придут за нами? — спросила Джин.

— Нет, — ответил Тарзан. — Здесь у вас есть ружья. Они знают, что это такое. Поэтому быстро потеряют интерес. Теперь они будут драться между собой, чтобы выбрать нового короля.

Джин обдумала то, что сказал Тарзан. Она начала понимать, что значили все драки, которые девушка видела. Один правитель захватил власть, чтобы быть тут же побежденным Тарзаном.

В этот момент в лагере появился Джад-бал-джа. Он мягко подошел к Тарзану и, улегшись у его ног, положил голову между лапами.

— Он выглядит расстроенным, — сказала Джин.

— Он хотел подраться с большими обезьянами, — сказал Тарзан. — А еще съесть одну из них. Он голоден.

— Тогда потискать его сейчас — это не самая хорошая идея, — сказала Джин.

— Потискать его — всегда плохая идея, — ответил Тарзан. Он лев, а лев всегда остается львом.

— Никогда не видела ничего подобного, — сказала Джин. — А вы на самом деле общались с этими обезьянами, ведь так?

— Да, — ответил Тарзан. — Я вырос среди таких обезьян, но в другом племени.

— Вас украли, — предположил Хенсон.

— Нет, — сказал Тарзан. — Не украли.

Одно мгновение Хенсон изучал Тарзана.

— Нет. Все понял, вас не крали.

— А вы ведь и со львом общались, — сказала Джин. — Он действительно полностью вас понимает?

— Понимает, — сказал Тарзан. — Я говорю с ним на языке больших обезьян. Это мой родной язык.

Хенсон подумал, что это объясняло натянутое, почти официальное произношение Тарзана. Его странный акцент был акцентом зверя.

Джин была взволнована этим разговором.

— А как насчет других животных? — спросила она. — Вы и с ними можете разговаривать? Они… ваши друзья?

— Животные в обычных условиях, — отвечал Тарзан, — могут иметь только несколько друзей, в том представлении, которое есть у людей, даже среди зверей своего собственного вида. Но у меня есть друзья среди них. — Тарзан потряс лапу золотого льва. — Джад-бал-джа ради меня будет драться до смерти. А я ради него. Тантор — слон тоже друг мне, и Нкима.

— Нкима? — спросила Джин.

— Маленький самец мартышки, который обычно вертится рядом со мной, — сказал Тарзан. — Где он сейчас я не знаю. Он часто бродяжничает. Но как только он испугается чего-нибудь, то тут, же бежит ко мне, ища защиты. Он труслив и возмутительно хвастлив, но я люблю его.

— Кажется, вы предпочитаете людям зверей? — спросила Джин.

— Да.

— Это потому, что у вас был плохой опыт общения с людьми, — сказал Хенсон. — Я прав?

— Правы, — ответил Тарзан. — Но позвольте напомнить, что и вы совсем недавно имели очень плохой опыт в общении с людьми.

— Это верно, — сказала Джин. — Но не скажу, что опыт общения с обезьянами был для меня пикником.

Тарзан улыбнулся.

— В конце концов, не так уж много отличий в людях и животных.

Хенсон произнес:

— Это удивительно. Все, что о вас говорили… эти легенды… все это, правда.

Тарзан улыбнулся, и на этот раз он казался добрее: — Легенды никогда не бывают правдивыми до конца, — сказал он.

Глава 5

Уилсон положил сверток на землю перед Громвичем и Кэнноном и снял промасленную ткань с оружия, боеприпасов и провианта. Там было четыре винтовки, два пистолета, небольшое количество боеприпасов, немного простой еды и фляга с водой.

— Мы немного поохотимся, найдем воду, а боеприпасов здесь достаточно, чтобы добраться до побережья, — сказал Громвич.

— Я не собираюсь на побережье, — сказал Уилсон. — Делай, что хочешь. А я пойду за этим малым, который надрал мне зад. Я этого ему с рук не спущу. Я был супертяжеловесом. Полагаю, что в следующий раз я задам ему жару.

— Ну, не знаю, — ответил Громвич. — По мне так, какого черта нам не хватает? У нас есть еда и пушки. Не для того мы убежали из Легиона, чтобы скакать туда-сюда по джунглям.

Уилсон ответил: — Мы собирались проверить историю, которую рассказал Блумберг, помнишь? Найти деньжат, пополнить наши запасы. Только так, когда мы покинем Африку, у нас с собой будет нечто большее, чем просто драная униформа.

— Да-а, — протянул Кэннон. — И теперь нам не нужно ничего делить с Талентом.

Уилсон взглянул на него.

— Смотрю, это слишком радует тебя.

— Хорошо, не будем, — сказал Кэннон. — Но ведь не я убил его. Так случилось, что он мертв и теперь все принадлежит нам. Так что разделим на троих. В любом случае, я его недолюбливал. То, как он вел себя, вызывало у меня мурашки.

— Говорю тебе, нам нечего делить, — ответил Громвич. — Пока слова Блумберга не больше, чем ветер. То, что интересно звучало на заднем дворе форпоста легиона, сейчас, когда он мертв и мы знаем лишь приблизительное направление, при этом, мы в настоящих джунглях, то, в конце концов, сейчас я даже и не знаю…

— Он убит, потому что был дураком, — сказал Кэннон.

— Он убит, потому что Талент убил его, — сказал Громвич. — Порезал его, как индюшку.

— Просто не повезло, — сказал Уилсон. — Но я все еще верю в историю Блумберга.