Забытые пьесы 1920-1930-х годов

ПЕТРОСЯН. Сделай одолжение. Ты что будешь делать, когда твоя жена тебе надоест? Скажи, бывает так? Ну, Феня, конечно, девка хорошая. Но это одно. А ты вот с ней поживи несколько месяцев — это другое. Все это мне знакомо, как десять пальцев. Робкие взгляды, первые встречи, лунные ночи и прочее. А вот если каждый день, и утром, и за обедом, и вечером, одну и ту же морду видеть, из-за мелочей ругаться, в волосы вцепляться? Что тогда запоешь?

ЛЮТИКОВ. Белиберда какая. Да ведь не цепями связаны — разойтись можно.

АНДРЕЙ. Нет, он прав, ребята, вот я сам не могу долго жить с одной бабой. И любишь ее, но какую-то связанность чувствуешь, как спеленутый ребенок в люльке. Цепочка какая-то есть, и, когда я с одной связываюсь, мне другие в сто раз милее становятся. Видно, уж так господом богом устроено.

ЛЮТИКОВ. Это, видно, ты так господом богом устроен.

ПЕТРОСЯН. Ты говоришь, разойтись. Нет, дорогой, это потом не так-то легко. Особенно, если последствия есть.

БЕЗБОРОДОВ громко и протяжно зевает.

КРУГЛИКОВ. Что с тобой?

БЕЗБОРОДОВ. Это у меня нервное.

ЛЮТИКОВ. Пошел ты к черту! Что же ты предлагаешь, Петросян?

ПЕТРОСЯН. Ничего я не предлагаю. Я только знаю: свободно надо жить! Себя не связывать. Вот вчера Терехин говорил…

ЛЮТИКОВ. Ну, Терехин. Терехин тебе наскажет.

ПЕТРОСЯН. А ты что предлагаешь?

ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Ничего он не предлагает. Такой это вопрос. Одно слово — половая проблема. А болит этот вопрос, действительно. Хуже зуба.

АНДРЕЙ. Как у кого. У кого болит, у кого нет.

ЛЮТИКОВ. Брось ты пошлятину.

БЕСЕДА. И как это не надоест людям рассусоливать?

ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Да неужели это тебя не интересует? Что же, для тебя все вопросы решены?

БЕСЕДА. Не интересует. Меня другое интересует. Я учиться приехал, а вы мешаете.

АНДРЕЙ.

Да ты влюблялся ли когда-нибудь? Скопец ты этакий! Машинка для зубренья!

БЕСЕДА. Любил, конечно. Но только болтать об этом — не болтал, а вы трещите без умолку. С безделья беситесь.

ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Это мы-то с безделья? Ах ты, жлоб! Тут круглые сутки крутишься, как сукин сын, — безделье? Ночами сидишь — безделье? Да тебе за это…

БЕСЕДА. Сидим-то мы много, да не такая это работа, мозги только трещат. От этого всякая дрянь в голову лезет. «Проблема пола…» В деревне, как от зари до зари помашешь косой или побросаешь на стога, так, придя домой, так спишь, что [хоть тебе эту самую проблему мыши отгрызли — ничего не почувствуешь.] А сюда я учиться приехал. И буду учиться, хоть кровь с носа! И к черту ваши проблемы! Проблема, пускай, проблемой, а у меня завтра зачет, и послезавтра, и через неделю зачет.

ЛЮТИКОВ. Ну, это ты, брат, не прав. Вопрос этот выпирает, чего же отмахиваться? От того, что от него спрячешься, сам он не разрешится, а дряни в этой области много.

За стеной играют все сильнее и сильнее. Поют уже несколько голосов, топот чечетки заглушает все остальные звуки.

ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Да постучите им, вот развозит чертей!

Стучит в стену, шум утихает.

БЕСЕДА. Ерунда все это. «Выпирает…» А я говорю, живете вы ненормально, от этого и дискуссии заводите.

АНДРЕЙ. У кого болит, тот и говорит, я же сказал.

ЛЮТИКОВ. Брось ты! Значит, есть причины, по которым говорят об этом!

БЕСЕДА. Да рассусоливать не надо. Болтать об этом все время не надо. Это у кого настоящего дела нет, те половым делом и занялись. «Половая проблема…» Все рады, конечно, почему не поболтать? Даешь дискуссию! А я считаю, заниматься надо. А у кого с этим делом плохо, пусть сам распутывает и другим не мешает.

ЛЮТИКОВ. Ну это, знаешь, «моя хата с краю».

БЕСЕДА. Верно, с краю! Чужими болезнями болеть не намерен.

Входит КОМЕНДАНТ.

КОМЕНДАНТ.

Ну, где у вас тут? Ох, черт!

Опрокидывает стул. Влезает на стол, пристраивает лампочку. Все время ворчит.

Шутки шутками, а я вам, товарищи, больше лампочек не дам, не напасусь. У меня своего треста нету. Непорядок это — что такое? Лампочка горит всю ночь. Так порядочные люди не занимаются. Одни сидят до двух, потом других будят, а эти с двух до утра, где же тут достать лампочек?

ПЕТРОСЯН. Ну, ну, не бухти, комендант, зажигай скорей!

Свет. Студенты встают с постелей, закрывая глаза руками от света, идут к столу.

Занавес.

Эпизод второй

«ЭХ, РЕБЯТКИ, В ДЕВЯТНАДЦАТОМ ГОДУ»