Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Входит ЯКОВЛЕВНА, худая, пожилая женщина, одетая в ватное старое пальто и укутанная шалью; лицо у нее остренькое, умное и наблюдательное.

ЯКОВЛЕВНА. С наступающим праздником! Со светлым Христовым Воскресением! (Крестится на иконы.) Лампадку засветила, хорошо! Ходи, сударка, за иконами: ты их будешь помнить, и они тебя в жизни не забудут.

АКУЛ И НА (вздыхает). Хожу да дрожу: больно мой Сергей ругается. «Надо мной, говорит, весь завком смеется!» И грозится поснимать иконы-то.

ЯКОВЛЕВНА. А ты не давай, стой за веру православную! Они вон, нехристи, везде иконы посшибали; а ты, молодец, еще держишься!

АКУЛИНА. Ругаться начала с Сергеем-то. Пятнадцать лет жили тихо, смирно, а теперь баламутить начал из-за этих самых икон. Какой смирена да тихоня был, а теперь ругается почем зря.

ЯКОВЛЕВНА. Это что правда, то правда! Жили всем на загляденье. А только мне думается, милка, что это не из-за икон.

АКУЛИНА. Что? Ругаться-то начал?!

ЯКОВЛЕВНА. Да, да! Я вот пришла к тебе слушок подать. Ты губ-то не трепи. Слыхать, что Сергей спутался с этой заводской девкой.

АКУЛИНА.

Это что к нам-то ходит? Ольга Ивановна?

ЯКОВЛЕВНА. Она самая. Девка с подходцем, шустрая, разбитная; голову кому хочешь замутит.

АКУЛИНА. Да она партийная.

ЯКОВЛЕВНА. Вот то-то и беда, что партийная. Ты что же думаешь, партийные-то не бабы?

АКУЛИНА (растерянно). Да они все разговоры разговаривают.

ЯКОВЛЕВНА (живо). Вот, вот! У них, у партийных, всегда все с разговоров начинается. Ты — что? Баба. О чем ему с тобой говорить? Скушно! А она, как же, своя — партийная. У них все общее. Им друг с дружкой весело! Вот они и балакают. А ты, значит, стой в сторонке и смотри на них. Ан, смотришь, до чего-нибудь и добалакались!

АКУЛИНА. Да что в ней? Ни кожи ни рожи! На что там смотреть-то?!

ЯКОВЛЕВНА. Они такие-то, милка, больно заядлы. Я примечала: тощие бабы до мужчин дюже падки. Ты вон кровь с молоком, с лица поглядишь, точно картинка, а сидишь глыба глыбой. Кровь в тебе не волнуется.

АКУЛИНА (задумчиво). А с чего ей взыграться? Слава богу, с Сергеем живем ладно, да и он-то сам до баб не охотник. Ему бы только книжки читать, а сам дюжа смирный.

ЯКОВЛЕВНА.

Не скажи! Небось давеча их встретила на улице: друг к дружке прижимаются; она к нему бочком, бочком, да и он-то, видно, не отодвигается; глазки-то у него играют, сама видела!

АКУЛИНА (вспыхивая). Ох, не говори лучше! Не мути мою душу!

ЯКОВЛЕВНА. Как не говорить-то? Это, милка, такое дело, что наперед все знать надо. Я сама замужем была, я мужиков знаю. Им подавай, чтоб кровь играла! А для твоего тела еще закон не пришел. Время придет, сама к мужику лезть будешь!

АКУЛИНА. Мне, окромя Сергея, никого не нужно.

ЯКОВЛЕВНА. Ну, а чего же девку эту допускаешь? Пущай, дескать, гуляет?

АКУЛИНА(горячо). А что же мне делать-то?! Они вон здесь иной раз сидят до полночи разговаривают, а по мне что же? Гнать их, что ли?

ЯКОВЛЕВНА. Гнать нельзя. Прямиком пойдешь — все дело погубишь.

АКУЛИНА. Ты вон говоришь, кровь во мне холодная, а у меня как загорится внутри — сама себя не помню: ровно как пьяная становлюсь.

Встает, идет к печке, смотрит в духовку.

Взбаламутила ты мою душу, лучше б не говорила.

Открывается дверь, входят МАЛЬЧИКИ с ранцами.

АКУЛИНА. Чтой-то вы запропали?

Суетится, накрывает на стол, но, видимо, взволнованна.

СЕНЯ. На собрании были; по случаю завтрашнего праздника антирелигиозная беседа была.

АКУЛИНА. Вон на том свете гореть будете.

МИША (насмешливо).

А где это тот свет, ты видела?

ЯКОВЛЕВНА. Ишь, над матерью насмехается! Небось, в пионерах?

АКУЛИНА. Как же? Отец их в партию готовит.

ЯКОВЛЕВНА. Ну, говори: пропали ангельские душки! Зря теперь только бабы рожают да антихристову породу размножают. Вишь, на царство сели, ни отца, ни матери не почитают, ни в церковь не ходят, их, как тараканов, и передавить не жалко.

ДЕТИ смеются.

АКУЛИНА (с сердцем). Чего смеетесь? К старому человеку надо с почтением, а вы оскаляетесь. Чему вас там учат в школе?

ЯКОВЛЕВНА. Пусть оскаляются! Слыхала, что на земле-то делается? Пишут, будто все моря из своих берегов вышли и будто усемирная потопия ожидается.

ДЕТИ смеются.

МИША. Мы, бабушка, скоро на Луну полетим! Хочешь, и тебя возьмем с собой.