Забытые руины

Я вбежал в дом сразу за охотником. Увидел лежащую в прихожей Вету. Девочка лет пятнадцати. Злое и при этом какое-то наивное лицо. Ненависть во взгляде. Сбившиеся короткие волосы. Выставленная рука с дрожащим кинжалом.

– Опусти, – сказал я.

Вета еще выше подняла кинжал. Оскалилась и зарычала – слишком мягко, чтобы испугать даже лечавку. Стала перебирать ногами, уперлась спиной в стену. Отчаянно замотала головой. Звуки в гостевом зале стихли. Я понимал, что Гром управился с Гийюдом, и не торопился. Возле меня скользнул Тенуин.

– Опусти, – повторил я.

Слишком юная и слишком напуганная. Но при этом решительная. Готовая убить, хотя едва ли прежде пускавшая кому-либо кровь. Чем-то похожая на Феонила. Такая же тощая. Ее в Авендилл взяли точно не для сражений. Я притворно замахнулся, и девочка, заскулив, наконец выронила кинжал. Зажмурилась.

– Вот так. И без глупостей.

Я схватил Вету за шиворот и волоком затащил в зал.

Гром с отвращением осматривал уродливое лицо Гийюда. Магульдинец лежал перед ним на спине. Охотник неизменно следовал своему правилу – ранил, калечил, но не убивал. Впрочем, у Гийюда не было ран. Охотник просто сбил его с ног. Об их стычке напоминали только подтеки травного раствора – ободок окуляра плотно прилегал к коже и в точности повторял изгибы лица, но от падения чуть сдвинулся.

Оставив Вету возле Тенуина, я подошел к магульдинцу. Девочка даже не попыталась встать. Засучив ногами, подползла к комоду, вжалась в узкое пространство между ним и платяным шкафом. Обезумевшим взглядом уставилась на убитого мною наемника, которого Гром использовал вместо щита, а теперь бросил за ненадобностью, – наблюдала за тем, как ковровые бузни неспешно пропитываются кровью.

Мы с Громбакхом молча стояли над Гийюдом. Смотрели на его закрытые лицевые сигвы и черный пунктир суэфрита, на срезанные веки и ноздри, на илистую кожу под окуляром сетчатого стекла и на эти чуть позеленевшие вращающиеся шарики глаз.

– Примерно так и представлял себе магульдинцев, – прошептал я, надеясь шуткой приободрить охотника.

Громбакх никак не отреагировал на мои слова.

– Кто вы? – хрипло выдавил Гийюд и привстал на локтях.

– Лежи, где лежишь, – ответил ему охотник.

Его слова прозвучали тихо, но это никого не обмануло; в них чувствовалась едва сдерживаемая ненависть.

– Только дай мне повод, и я проверю, насколько у тебя прочная стекляшка.

– Кто вы?! – опять прохрипел Гийюд, но уже не пробовал встать. – Гниды, вы хоть понимаете… Что вам… Город закрыт! Думаете…

Я не дал Гийюду договорить. Вспомнил Аюна, привязанного к колонне в Дикой яме. Нагнувшись, резко повернул магульдинца на бок и стал рывками снимать с него плащ. Гром с удивлением перевел взгляд на меня. Тен спокойно стоял возле Веты.

Гийюд прохрипел что-то неразборчивое. Я не обращал на него внимания. С отвращением, боясь лишний раз прикоснуться к плащу, дергал за оборку. Наконец догадался потянуть завязки на вороте. Выдрал плащ и тут же отбросил. Гийюд остался в кожаной рубашке и кожаных штанах.

– Обновочку себе нашел? – неуверенно спросил Гром.

Мои дальнейшие действия еще больше удивили охотника. Он достаточно хорошо знал меня, чтобы не считать помешанным, однако сейчас явно не смог придумать оправдания моим поступкам. Растерянность в его взгляде рассмешила меня, но отвращение перекрывало всякую веселость. Я принялся топтать плащ.

– Лежать! – проревел охотник.

Гийюд, судя по всему, пытался подняться. Я этого не видел. И только вновь и вновь ударял по плащу тяжелой подошвой клепаной гронды. Старался не упустить ни одного участка. Наконец угодил во что-то упругое и подвижное. Вздрогнув от омерзения, принялся с еще большим напором топтать это место.

Гийюд что-то хрипло шептал. Плевался от злобы, но встать уже не пробовал. Громбакх стоял возле него.

Еще несколько ударов грондой по плащу. Из его полостей толстой змеей выскользнул стригач. Подвижное тельце с шестью парами острых конечностей, крохотная головка, массивные жвала под хвостом. Мои удары ничуть ему не повредили.

Я замахнулся мечом, но стригач уже спешно уползал по ковру. И не думал со мной сражаться. Искал укрытия. Не нашел. Топор Грома обрушился на него и рассек на две неровные части.

Гийюд вскрикнул. Встать не пытался, но заплевывал нас бесконечным потоком ругательств. Его обнаженные глаза безумно вращались под окуляром.

Обе части рассеченного стригача скрутились, пуская липкую зеленоватую кровь. Его угловатые ножки отчаянно семенили в воздухе, жвала открывались и закрывались. Даже смерть стригача вызывала одно омерзение. Я поежился, вспомнив, как он терзал Аюна.

У меня было много вопросов к магульдинцу. Не терпелось как следует допросить его. Красный суэфрит, знакомый с книжниками, – такой человек мог стать интересным собеседником. И я был рад, что в разговоре с ним мне не придется сдерживать себя. Гийюд не заслуживал бережного обхождения, впрочем, уподобляться ему я тоже не собирался. Так или иначе, сейчас на это не осталось времени. Нужно было действовать дальше – переходить к решающему шагу.