Забытый этаж

Настя украдкой осматривалась. Витя пальцем чертил на ладони мудреную схему, пытаясь хотя бы примерно предположить (впрочем, безрезультатно), под какой из полян города они оказались теперь. И только Дима вертел головой во все стороны, даже забыв про больную ногу. Заметил шагающие машины, очень похожие на ходунов Глиняных Следопытов (те волокли невысокие тачки с грузами или пассажирами), а также несколько наглухо обшитых листовым железом самокатов, пробиравшихся сквозь коралловые рощи на окраинах грота в окружении белоснежных облаков пара. Он же первым обратил внимание, что дома местных гулов больше напоминают армейские бункеры, а Цветокамень совсем не имеет ни городских стен, ни дозорных вышек.

– Поля… то есть каверна, конечно же… – обратился он к четвероногому проводнику, – эта каверна вообще не охраняется?

– Гулов Цветокамня невыгодно трогать, – охотно ответил Крумм, глядя на дорогу и помахивая хвостом. Казалось, после того как они покинули владения арсилитов, кот немного успокоился и перестал все время держаться настороже. – Они самые талантливые шахтеры и добытчики во всем Катакомбурге. Ограбить их – плюнуть в лицо всем кланам. А войн на истребление здесь почти не ведут. Противостояния сводятся к редким набегам на враждебных соседей. Или честным судебным схваткам… Если, конечно, Крумм не вспомнит Чистку Первой Трансмутации. Но этого Крумм помнить не может.

– Значит, гулы Цветокамня – мирный клан? – недоверчиво уточнил Витя, всматриваясь в узкие, будто бойницы, окна городских домов и щелевидные иллюминаторы самокатов.

– Верно, – важно кивнул звероморф. – А если доходит до набега обезумевших от жадности соседей, – добавил он, словно проследив за взглядом мальчика, – то каждый дом поселка превращается в неприступную крепость.

– Почему же тогда арсилиты Славорода обнесли свой город колючками и выставляют дозоры? – удивилась Настя, включаясь в разговор. – Они чего-то боятся?

– Все дело в мозгах, – фыркнул Крумм так, будто откусил что-то кислое или протухшее. – Агрессия, зависть, тщеславие. Такими их создала Мать Природа после Развилки Идентичности. А еще Славород постепенно подминает под себя кланы сородичей. Крумм на его месте тоже был бы постоянно готов к ответному удару.

Поселок приближался.

Мимо путешественников оглушительно прогромыхал открытый самокат со здоровенной цистерной в задней части. На водительском сиденье восседал крепкий бритоголовый мужичок, покрытый татуировками. Выступающей вперед челюстью и вытянутыми ушами водовоз сразу напомнил ребятам воинственных Следопытов, но на этом сходство заканчивалось, и они облегченно выдохнули.

Подземный ветер все чаще бросал в лицо пыль, принесенную с карьера. Красное свечение, падавшее с потолка каверны, окутывало Цветокамень таинственными и мрачноватыми красками, заставляя вспомнить о системах аварийного освещения родного Спасгорода.

– А местные не выдадут нас арсилитам князя? – пытаясь просчитать все последствия их визита в поселок, спросил Виктор, поправляя треснувшие очки.

– Нет. – Крумм игриво поддел когтем лежащий на дороге камень, отправляя его в коралловый куст. – Гулам Цветокамня нет дела до клана Сильнейших. Грот остается символом нейтралитета между двумя расами. Даже если шпионы Славорода заметят Крумма и его друзей, напасть не решатся.

– Побоятся?

– Не захотят портить отношения с купцами. Обитателей Цветокамня интересуют только самоцветы. И торговля. Они вообще что угодно готовы продать или купить. Могут и собственный дом, если устроит цена. Но только не рабов и не пленников. Брезгуют.

Такое объяснение определенно успокоило тройняшек, и они зашагали чуть бодрее. Димка даже начал легкомысленно насвистывать, теперь изучая местных жителей без опаски, с откровенным интересом. А посмотреть было на что…

Как и Глиняные, цветокаменцы оказались коренасты, невысоки и широкоплечи. Кожа их потемнела от въевшейся карьерной пыли, став темно-коричневой. Одежда (в основном песочного цвета) отличалась простотой и надежностью; многие встречные были вооружены кинжалами, причудливыми пистолетами и боевыми палицами. Как знак некоего социального отличия, часть мужчин носили длинные грубые перчатки из желтого материала, похожего на брезент; на запястьях плотно сбитых женщин виднелись желтые и белые браслеты, позвякивающие при ходьбе. Немало мелькало и упомянутых ранее самоцветов: как качественно оправленных в драгоценные металлы, так и простеньких, собранных в бусы, серьги или подвески.

Также одним из самых распространенных украшений гулов были татуировки. Они густо украшали не только руки, но даже шеи, лица и бритые затылки. А еще, и это первым заметил Витька, особенным почетом в данном клане пользовались волосы. Однако не свои…