Забытый геноцид (Чечня: 1990-2005)

Периодически утверждают еще, что чеченцам не дают загранпаспорта, однако куда бóльшие проблемы возникают с визами, в которых отказывают визовые службы различных посольств: и чеченцам, и нечеченцам, имеющим в своем российском паспорте отметку «Место рождения: г. Грозный» [133].

У пробравшихся в Европу возникают трудности совершенно иного толка: по свидетельству самих же чеченцев у эмиграционных служб прорезается дар ясновидения. «Сдающиеся под чеченцев» выходцы из Закавказья (дагестанцы, грузины, азербайджанцы, армяне) гораздо легче получают статус беженцев. Выходцы из Ирака и Афганистана получают убежище и вовсе легко, а «гонимых» чеченцев «депортируют в наручниках», а в некоторых странах даже структуры ООН (!) «нарушают все права» чеченцев [134].

Боюсь, что похожие трудности возникли у участников побоища в австрийском лагере беженцев. У армян, записавшихся чеченцами, которые не полезли в драку с полоборота, проблем, естественно, не возникло.

Дело не в длинных руках русских ксенофобов и вредных стереотипах (в Европе Чечню знают больше по рассказам правозащитников об ужасах «русских застенков»), скорей можно говорить о стабильном антагонизме тейпов, несущих антисистему абречества, и современного общества. Это противостояние не устранимо до окончательного крушения чеченских пережитков родового строя. До этого любая борьба с антисистемой и чеченской ксенофобией не имеет надежды на успех.

Да-да, многие представители чеченского общества явно не готовы принять от нас лекарство перемен. Нас просто ненавидят. Мечтают убивать, уничтожать, словно стремясь отчистить ландшафт от всего чуждого. Ученый скажет: «Антисистема стремится скомпенсировать чуждые влияния, фактически изжить себя». А нам грешным, обремененным бытом людям просто страшно бок о бок жить с теми, кто нас и за людей-то не считает.

Стоит ли: рисковать ради чужой свободы, посылая армию на окраины страны? Может просто, огородить Чечню, как огромную резервацию, забором, опутать колючей проволокой и уйти, потушив за собой свет? Пусть живут, как хотят: без нас.

Или – скажет кто-то – еще проще: одним движением, как крошки со стола, как пальцем свечу. Прочь всех, виновных и невиновных: по-сталински, в Якутию, в Магадан – или еще дальше за пределы страны. Пусть американцы целуются с ими же выкормленной антисистемой. Не примет Запад, всучим Африке, пусть гуманизирует, как знает. Заселим опустевшие земли казаками, чтобы Самашки снова стали станицей Самашкинской. Может, так только и можно в нашем жестоком мире?

Только почему-то любое античеченское насилие бьет в первую очередь вовсе не по врагам России. В Краснодаре губернатор Ткачев задумал под выборы извести чеченских студентов: репрессиям для начала подвергли 6 человек, все они «учатся в юридическом институте, поступали по направлению МВД ЧР как участники антитеррористической операции» [135]. (То есть это участники нашей группировки в Чечне, отличившиеся в боях). Под каток же почему-то не попал никто из тех, кто находится в Краснодаре полулегально, с неясными целями. Они каким-то образом поднаторели уходить в тень, а под ударом чаще всего – наши друзья. Как отличить?

Чеченский народ состоит не из одних басаевых и дудаевых. Он дал России богатейшую литературу: Бадуев, Мусаев, Хамидов, Арсанов, Сулаев и еще десятки имен. Можно вспомнить выдающихся певцов Магомаева и Умарову, и выдающихся общественных деятелей Шерипова и Завгаева. А еще множество людей не столь известных, а просто – добрых и порядочных, с которыми русский народ сводила судьба. Нельзя же всех их – одним росчерком пера? Под один гребень?

Коллективная вина, особенно после жесточайшей войны, – не путь к взаимопониманию, тем более что не чеченцы пустили страну под откос, разрезали на ломти, погрузили в пучину анархии ради лучшего мира. Отсюда уже производные: девочки с поясами из смерти, кровь, заложники в концертных залах.

Только вот бомбежки, «превентивные артобстрелы», зачистки и ненависть, – по обе стороны фронта, – все из того же корня. Нашего: русского, чеченского, казахского, якутского. Нашей общей вины, нашей беды, нашей войны. Никуда нам от нее не деться. Ведь даже преодолев – такое не позабыть.

5

Больше всего я не хотел бы, чтобы этот текст был воспринят как проповедь нетерпимости и ненависти. Но как обойтись без них, как пережить эту тяжелейшую эпоху разобщенности и войны? Остановить геноцид, но и не превратиться самим в палачей худших, чем те, кого мы осуждаем.

Чечня – не колония (Бог миловал – обходилась Русь без них), а часть России, за которую мы несем ответственность. Не перед собой и миром – так перед потомками, которым жить с памятью о наших делах – добрых и злых.