Забытый. Литва

Монах сипло заорал, сотни двинулись. Споро, шустро, четко выдерживая строй. Выехали и встали на предполагаемое место, покидали с подручниками друг другу арбалеты, пока ни выстроилось прикрытие. Когда же стали отходить за прикрытие, начались заминки и заторы. Прикрытие действовало гораздо слаженней  — да ведь ему никто не мешал.

Дмитрий, раздосадованный неувязками, приказал спешиться, а сотников опять позвал к себе. Опять стали ломать головы, прикидывать, как избежать сутолоки при отходе, как вдруг кто-то из молодых неестественно громко вскрикнул:

— Татары!!

Далеко в степи в четырех местах поднялись жидкие столбики пыли.

—  Ну вот, дождались...  — Дмитрий вздохнул, сердечко все-таки застучало почаще: «Татары! Сколько ты о них думал-передумал! Вот теперь посмотрим!»

—  А ну, давайте-ка вживую поупражняемся. Юозас, отведи прикрытие влево, влево и назад. Понял?

—  Понял.

—  Давай! А вы опять так же: Ионас, Василий, Корноух. Только подальше выезжайте, с полпоприща, и ждите. Может, подъедут на выстрел. Только вряд ли они подъедут...

—  Да,  — ворчит монах,  — разведчики перехватят, начнут суетиться, языка добывать...

—  Ладно, как получится, хотя...  — Дмитрий обернулся.  — Сашка! А ну быстро к князю Олгерду. Скажи  — я просил! Разведчиков татарам навстречу не посылать. Живо!

Отрок умчался, а стрелки опять выдвинулись вперед, на этот раз чуть подальше и устроились подождать. Тем временем новые пыльные столбы поднимались и поднимались в степи, и Дмитрий, да и остальные, поняли: бояться, что татарские разъезды забоятся налета разведчиков, нечего: следом, впритык шли основные силы.

Скоро пыль на горизонте встала стеной, а первые разъезды (стрелки насчитали их больше, десятка) подъехали уже совсем близко, стало видно, что они скачут довольно плотными группками по 10 всадников. Разумеется, они хорошо разобрались, что достигли основных сил противника, сбавили скорость, завертели головами, заголосили что-то, готовясь обследовать вражеский строй.

—  А ведь, пожалуй, постреляем!  — подал голос монах.

—  Дай Бог! Ты Корноухову сотню потяни влево еще шагов на двести.

И когда Корноухова сотня тронулась, Дмитрий поскакал за ней.

* * *

Но стрельба началась не оттуда. Татарские разведчики, особенно тонко чувствующие дистанцию выстрела, подъезжали к противнику всегда максимально близко, чтобы лучше рассмотреть, но не пострадать от стрел. Сейчас они все проделали как обычно: саженях в 120 от стоявших в центре всадников Кейстута (те тоже проверяли свою позицию) повернули и поехали вправо и влево вдоль литовского строя, высматривая и запоминая. И один из разъездов выехал перед сотней Ионаса.

—  Бей!  — вне себя рявкнул Ионас.

Сотня шмелей зыкнула, и татары (все десять!), буквально изрешеченные стрелами, умерли, ничего не успев сообразить. Попадали и кони, только три из них, тяжко пораненные, надсадно визжа, потащили зацепившихся в стременах хозяев в степь.

И еще одна группа, не успев увидеть и сообразить, влетела в зону обстрела, и снова, теперь уже без команды и не так дружно, прожужжали тетивы литвин, и эти десять татар вместе с конями легли на месте.

Только тут Ионас опомнился:

—  Эй, мать вашу! Так стрелять  — на завтра стрел не останется!

—  А как же прикажешь? Слева по одному?  — насмешливо-рассудительно спросили из строя. Вспыхнул возбужденный смешок.

— Умники!.. Слева... Справа... Пленника надо было! Стрелы жалко.

—  Знамо  — жалко.

Однако стрелять им больше не пришлось. Татары увидели, осмыслили, громко завизжали на разные голоса и кинулись в степь так, будто за ними погнался сам шайтан.

—  Утекли...  — недоуменно протянул тот же рассудительный в строю, и сотня раскололась хохотом.

—  А ну вперед!  — заторопился Ионас.  — Стрелы  — подобрать! Татар  — осмотреть! Если жив кто, срочно к князю.

Когда Дмитрий подъехал, стрелки уже вернулись. Чистили и прятали стрелы. Кое-кто хвастался снятым с татарина доспехом. Сняли две кольчуги (самые неиспорченные), две богатых сабли, шесть роскошных удобных колчанов. Забрали все татарские стрелы, с интересом рассматривали  — они были трех видов: длинные, легонькие, с сильным оперением; и очень короткие и тяжелые, эти бы совсем подошли к арбалету, да оперение было слабовато  — далеко не улетит. Стрелки плевались, но стрел не выбрасывали  — как там завтра обернется, да и потом...

—  Ну как, дальнобойщики, в живых-то много оставили? Бойцы смущенно прятали глаза.

—  Э-эй! Что такое?! Ионас!

Ионас подъехал, расстроенно пожал плечами:

— Ни одного...

— Да вы что?!

—  Что, что... Что ж, если им по десятку стрел на брата вышло. Все как решето. И кольчуги, вон, не помогли, долго латать надо...

—  Да что ж вы садили-то сдуру?! Вам тут что, битва, опасность? Ну примерились, ну сшибли бы парочку для Олгерда, да хватит. А вы?.. Вдруг они теперь остерегаться начнут?

—  Не серчай, князь,  — раздался все тот же простовато-насмешливо-рассудительный голос,  — сослепу да на халяву-то оно знаешь как...

И Дмитрий не удержался, заразившись хохотом разрядившегося напряжения стрелков.

* * *