Забытый путь

После этих слов Радагаста оба высокорослых кадета посмотрели на меня с явным недоумением — французы достаточно щепетильны в языковом вопросе.

— Фредерик Мабала, — представил мне Радагаст первого — широкоплечего парня на две головы выше меня. Рукопожатие было сухим и крепким — моя ладонь утонула в его огромной лапе.

Смотрел Фредерик с долей отстраненного интереса: идея поставить в командиры не говорящего по-французски русского не понравилась ни ему, ни второму кадету, звали которого Принс-Габриэль Койта. Был он не таким рослым — всего на голову выше меня, — и заметно светлее. Если Фредерик внешностью стопроцентно походил на африканца, вплоть до эбонитово-черного цвета кожи, то Принс чертами лица больше напоминал европейца, и его кожа была много светлее.

— Через час кадет Джесс будет ждать вас у главного фонтана для брифинга по поводу завтрашнего состязания, — произнес Радагаст сначала на французском, а после повторил на английском — для меня.

Кивнув, оба моих новых бойца дисциплинированно развернулись и сделали вид, что ведут себя так, словно нас уже рядом нет.

— OhN'Golo Kante, la-la-la la la-la… — донеслось негромко вслед, когда мы выходили из сквера.

Миновав колонны, поддерживающие крышу перистиля — точь-в-точь повторяющего сооружение, соединяющее крылья дворца Большого Трианона из Версальского парка первого отражения, мы с Радагастом прошли насквозь обширный парк цитадели и через несколько минут оказались в его покоях.

Француз периодически сверялся с часами внутреннего интерфейса. Я тоже посмотрел — до полуночи оставалось совсем немного. Оказавшись в пустых покоях старшего мастера цитадели — Радагаст, как и Ребекка, уже занимал должность сенешаля, — мы подошли к столу. Здесь француз приглашающим жестом позвал меня к столу, на поверхности которого вывел изображение одного из островов Атлантиды.

— Что-то очень знакомое, — прокомментировал я, вглядываясь в объемную голограмму парящего в воздухе крупного острова, очертаниями отчетливо напоминавшего североамериканский материк. По южной стороне текла широкая река, чьи воды падая с отвесно обрывающегося берега распылялись в облако, в котором скрывалось скальное основание.

— Первоначально Королевскую Битву было предложено проводить на острове-копии города Рим времен античности, — пояснил Радагаст. — Но, к счастью, нам удалось прийти к более значимому и интересному варианту, аллегории которого будут более красочны и понятны.

— Вашингтон? — вдруг пронзила меня догадка, когда я зацепился взглядом за знакомые очертания купола Капитолия.

— Именно. Вашингтон — город на семи холмах, названый поначалу Римом — Новым Римом, а река Потомак, на которой он стоит, — Тибром. И далеко не сразу он был именован Вашингтоном, а река вновь стала Потомаком.

— Я об этом не слышал, — удивленно покачал я головой, пораженный полученной информацией.

— Ты хорошо знаешь античность, — утвердительно произнес Радагаст.

— Да, но не с этой стороны.

— Тогда тебе также следует знать, что в восемнадцатом веке отцы-основатели — как их называют в Соединенных Штатах — строили город, возводя храмы и пантеоны старым римским и греческим богам, а в центре прежде всего был возведен египетский обелиск, который лишь позже стал монументом Вашингтону.

В Капитолии раньше находился Храм богини Весты — и в нем горел вечный огонь. Сейчас он погас, но прямо над ним — на куполе Капитолия — по-прежнему находится картина, где Джордж Вашингтон в императорском пурпуре в окружении двух богинь — Ники и Либертас, Свободы — сам становится богом, а Минерва, Нептун, Меркурий, Церера и Вулкан даруют американцам свои знания.

— Мне необходимо это знать в контексте Королевской Битвы? — поинтересовался я у француза.

— Жан-Жак сказал: «Мы на пороге великой битвы…» — легко усмехнулся Радагаст. И знаешь, что? Битва уже началась. Да, тебе необходимо это знать, но не для завтрашнего состязания, а для понимания общей картины схватки, в которую мы все — вольно или невольно — оказались втянуты.

— Жан-Жак? — приподнял я бровь, удивившись странному именованию старины Жака.

— В первом отражение его зовут Жан. Здесь, в Новых Мирах, его имя Жак. Жак де Моле, — губы француза вновь тронула легкая улыбка, когда он увидел, как я не смог скрыть удивления услышав фамилию последнего — сожженного на костре в четрнадцатом веке — магистра ордена Тамплиеров.

— Я весь внимание, — чуть склонил я голову, выказывая желание слушать и воспринимать информацию.

— Скажи сначала… в чем отличие солдат от убийц?

— Солдаты убивают гораздо больше, — пожал я плечами, озвучивая то, что говорил мне когда-то давно — в прошлой жизни — Сергей Иванович.