Зачарованные сокровища атамана

Позже тут были построены колодец и часовня. При богоборческой советской власти неоднократно пытались уничтожить чудесный источник, но он каждый раз пробивался где-то рядом. Затем построили купальни. Сюда стали приходить паломники за сотни и тысячи километров, многие получили избавление от своих недугов.

Виктор Пылявский пришёл сюда, искупался в целебном источнике. Всё его тело почему-то покрылось сыпью.

Направился на юг, перешёл Жигулёвскую ГЭС. Некоторое время ходил по Жигулям, уже в дороге вспомнил про Муромское городище на Самарской Луке, над которым ему довелось летать на дельтаплане. Направился к нему с решимостью там умереть. Походил по заплывшим валам и рвам, поросшим травой и скрывавшим древние руины. Вспомнил историю…

Некогда это был крупнейший город в регионе, входил в Волжскую Булгарию. Предположительно построен в десятом веке нашей эры. Вместе с пригородами его площадь составляла 100-400 га (по разным оценкам). Он был захвачен и разрушен войсками хана Батыя в 1236 году. Позже уже никто не в данном месте не селился. Немало чего было уничтожено при советской власти в 1970-х годах. Археологам достались лишь «ошмётки», как говорится, рожки да ножки.

С верхней точки бывшего городища открывался прекрасный вид на окрестности. В оврагах имелись родники.

Понял, что не хочет уходить отсюда. Поблизости от них и расположился среди одичавших яблонь с ещё кислыми плодами.

Голодовка и молитка

Ежедневно молился. Теперь уже «Евангелие» воспринималось совсем иначе. Пересмотрел в своём мировоззрении на Веру очень многое.

Спал крайне мало. По утрам катался по росе, а позже даже и по инею, получая при этом огромное удовольствие от всего происходящего вокруг – шелестящей листвы, тёплого солнца, свежего воздуха, чириканья пташки и так далее. Обходился без одежды, холода не ощущал, хотя и простудился. Понизился слух, но образа своей жизни не менял, уверенный, что так нужно. Ничего не ел, только пил воду из двух родников поочередно, каждый раз руководствуясь интуицией – в одном вода казалась слаще, а в другом она чуть горчила. Лимфоузлы не уменьшались, даже становились больше. Голодал сорок дней, но умирал не от голода, а от рака. Постепенно худел и в результате потерял двадцать шесть килограммов.

Людей почти не видел, разве что иногда сюда забредали грибники. Кожа слезала кусками, а под ней оказывалась новая, вполне здоровая. Только раздутые лимфатические узлы не уменьшались. Случались голодные обмороки. Нередко слышал какие-то голоса: добрые, ласковые, словно бы ангельские. Именно в это время он осознал, что пришёл к Богу ни с чем, не делая ничего хорошего, только – деньги. Гонялся за материальным благополучием, удовольствиями, всяческими развлечениями, не понимал, что самое главное в жизни – делать добро другим людям. Стало жалко десятилетий, растраченных на пустые, никчемные дела…

Из-за голодовки вконец обессилел. С трудом удерживал неудержимое желание сбросить одежду и ходить без неё, совсем нагишом. Уже наступила осень, но холода он не чувствовал.

«Это были самые счастливые дни моей жизни: обновлялась душа, – позже признался Виктор Пылявский. – Я видел там Престол Божий. Была ночь. И было какое-то особое состояние. И вдруг понял, что сейчас я могу увидеть Бога. Были сняты все преграды, это было северное направление неба, ночь. Мне дается эта возможность, на меня смотрят: насколько я поддамся своему любопытству – или я увижу только то, к чему я сейчас готов. Я знал, что могу поднять выше взгляд и увидеть Его. Но я понимал, что не готов сейчас это сделать. От этого выбора зависела моя дальнейшая судьба. Если я поддамся этому любопытству, то проиграю. Это был момент выбора. Я понял, что на данный момент могу смотреть только на Престол и Его ступни. Все очень светлое – и одновременно у меня было чувство собственного ничтожества. Настолько несопоставимые вещи – я и Он. Наверное, это самое большое, что я вынес из голодовки. Ещё понял, что должен быть верен прежде всего Тому, Кто меня спас. Я обязан Богу за вторую жизнь и буду служить только Ему…»

Особым ему казался сороковой день голодания. Виктор ожидал, что он окажется каким-то особенным, но ничего особенного не случилось, день прошёл вполне обычно. Он порадовался, что сбылась его мечта о столь длительном посте…

На сорок второй день осознал, что его неудержимо тянет вернуться домой. Принялся собираться и только тут осознал, насколько он стал слабым: сил нести спальник просто не оказалось, ну совершенно никаких, Виктор его оставил среди яблонь в овраге.

До шоссе было три-четыре километра, но он добирался до него несколько часов: шёл, шатаясь, падал, полз или передвигался на четвереньках…

В конце концов всё же добрался.

Затем долго голосовал проезжающим машинам, никто не хотел останавливаться возле бомжа-бродяги. А когда один сердобольный шофёр его посадил к себе в грузовик грязного, донельзя худого и давно нестриженного человека, то Виктор вдруг осознал, что почти разучился говорить – едва просипел свой адрес в Самаре…

Новая жизнь