Зачарованный город N

Когда я уже смирилась с тем, что "радостная" встреча моего несчастного носа с полом неизбежна, золотая пыль, лежавшая на нем, взметнулась вверх, приняв меня в свои крепкие (как выяснилось) объятья. Словно бабочка, попавшая в паутину, я запуталась в светящихся нитях, в которые теперь преобразовалось рассыпанное пеплом покрывало. Необычная сеть держала мое тело на весу, золотистые жгуты, точно змеи, ползли по ногам, крепко связывая их. Мои руки оказались раскинуты в стороны и зафиксированы в таком положении все теми же новоявленными "веревками". Знала бы я, во что может превратиться утащенный с каменного ложа кусок материи, гуляла бы по залу голой. Самое невероятное в этой художественной композиции с моим участием было то, что меня привязали к воздуху. Нити, на которых висело моя вяло трепыхающаяся фигурка, тянулись в разные стороны, постепенно сходя на нет. Как будто их концы были закреплены в каком‑то другом пространстве, а здесь находились лишь полупрозрачные проекции.

Нда… картина маслом. Я даже название придумала: "Мечта мазохиста". Вишу где‑то в полуметре от пола, из одежды одна золотистая сеть, на лице без труда можно прочитать "Сам дурак!", а в голове множество умных мыслей и не одной действенной. Красота!

Хмуро осмотрев свою ловушку, я с опозданием подумала: "Надо было все‑таки показать этому X — мэну мое нательное украшение, а не выпендриваться, как муха на стекле. Глядишь, отстал бы после желанного просмотра. И не загорала бы я тогда здесь в таком унизительном положении".

Светлоликий бесшумной походкой обошел меня кругом и, приблизившись почти вплотную, принялся водить рукой по темному силуэту знака, проявившегося на коже.

— Ай, — я дернулась, но магические оковы не позволили увернуться от его прикосновения. — Щекотно же! Хватит. Да прекрати же! Изверг. Садист про…!

— Заткнись, — сказал он в полной тишине.

Еще бы! Если он был источником света, то я отвечала за звук, оглашая зал своими воплями. Вот только проворная веревка, распластавшись на манер ленты, незаметно скользнула к моему лицу и заклеила рот. Причем из‑за этой волшебной заслонки я даже мычать теперь не могла. Оставалось обиженно сопеть, не забывая при том старательно дышать носом. Тело мое продолжало дергаться и извиваться, как брошенный на сковородку уж. Ну, боюсь я щекотки, боюсь! И что с того? Однако на моего сиятельного мучителя это не производило никакого впечатления. Он еще минут пять, как минимум, ощупывал символ на моей спине, после чего удовлетворенно заявил:

— Если так пойдет и дальше, через пару дней ты станешь настоящей Сейлин, — его ладонь сместилась ниже моей поясницы, и я тут же взбрыкнула от возмущения. — Что такое, смертная? Ты же убеждала меня, что не девственница, так зачем теперь строишь из себя святую невинность? — язвительность сочилась сквозь его слова, а рука продолжала поглаживать мои бедра, ноги… Я удвоила усилия, пытаясь разорвать магические путы. Очень уж хотелось дать этому светломордому по вышеуказанной части тела. Не факт, что допрыгну, не суть, что не получится, но попытаться все же стоит. — А знаешь, я ничуть не удивлен этой подробности из твоей личной жизни. Такие, как ты, обычно теряют невинность с первым встречным, изрядно перебрав какого‑нибудь алкогольного напитка, а потом и вовсе забывают о чувстве меры, с головой погрязнув в случайных половых связях.

Так, это он на что сейчас намекает? А? Я зарычала, но звук не прошел через золотистую ткань, плотно прилегающую к моему лицу.

— Хочешь возразить? — мужчина усмехнулся и, ощутимо хлопнув меня по заду, сказал: — Слушаю тебя внимательно.

Звукопоглощающая лента мягко сползла с моего рта и, скользнув по подбородку к шее, перекинулась на плечо, а оттуда перескочила к опутавшему запястье жгуту и, прямо на моих глазах, слилась с ним воедино. Завораживающее зрелище. И жутковатое одновременно. Засмотревшись на все эти перемещения с перевоплощениями, я как‑то забыла о Повелителе и его не лестных высказываниях в мой адрес.

— Нечего добавить, смертная? — ядовито осведомился он, встав напротив.

Как только световое облако попало в мое поле зрения, я невольно зажмурилась. И скривилась заодно. Всем своим видом демонстрируя, насколько неприятен мне собеседник. Было стыдно. Хоть я и старалась гнать в шею эту мысль, закрываясь от нее щитами гнева и возмущения, она возвращалась с постоянством бумеранга, разнося в щепки все мои надуманные оправдания. Неловкость от того, что приходится висеть обнаженной перед незнакомым мужчиной, безжалостно возрастала от его далеко не целомудренных прикосновений и от слов… жестоких, обидных, но содержащих некоторую долю правды. Сколько раз я виделась с Сэн прежде, чем накинулась на него в карете? Вот — вот… Некогда боевое настроение стремительно таяло. На душе становилось мерзко и тоскливо. Даже ругаться с этим провокатором не было желания.

— Я хочу привести себя в порядок и одеться, — голос мой звучал тихо, но уверенно.

— Зачем? — даже не видя его глаз, я могла не сомневаться, что он внимательно изучает мое нагое тело.