Зачем мы бегаем? Теория, мотивация, тренировки

У меня нет амбиций покорить марафонскую дистанцию или добиться какой-то похожей конкретной спортивной цели. Я не стремлюсь к вечной молодости и не питаю иллюзий, будто бег способен вернуть мне юные годы. Я просто хочу посмотреть, не вернется ли в 46 лет то самое прекрасное чувство, которое я испытывал во время бега. Мне хочется точно выяснить, почему миллионы людей любят бег, будь то пробежка трусцой два раза в неделю или какой-нибудь сверхмарафон. В последние годы я не раз с удивлением констатировал, как же их много! Это и растолстевший Йошка Фишер[1], и главы крупных компаний, и писатели, и наша соседка, у которой я не мог представить себе никакой другой обуви, кроме туфель на высоких каблуках. И только я, считая себя бегуном, почему-то больше не бегаю.

Когда в детстве я бегал с другими наперегонки, бег еще был спортом для немногих, как, к примеру, настольный теннис или шахматы. Сегодня же он превратился в эликсир жизни. Читая книги о беге, я не могу избавиться от впечатления, что в мире не существует проблем, которые нельзя было бы решить с его помощью. Бег помогает справляться со стрессом, делает человека уравновешенным, стройным, красивым, умным. И кое-что из этого действительно правда.

Мне самому интересно, буду ли я бегать по шесть дней в неделю или полностью откажусь от этой затеи, ограничусь ли я легкими трехкилометровыми пробежками или опять начну участвовать в соревнованиях. В какой мере я вправе считать себя бегуном?

Мои родители были бегунами. Моя сестра была бегуньей. Живя в Фишбахе, в горах Таунус, мы каждый вечер один за другим отправлялись на пробежку и прощались друг с другом одной и той же фразой. Всего четыре мимоходом брошенных слова, но они создавали такую близость между нами, как ни в один другой момент. Благодаря им мы чувствовали себя семьей.

И теперь я больше всего хочу вновь повторить эти слова как нечто само собой разумеющееся: «Ну, я на пробежку».

Вниз по реке

Свидетелями моего первого забега могут стать лишь случайные торговцы наркотиками. Я жду того момента, когда темнота скроет меня от посторонних глаз. В марте после девяти часов вечера долина Талверы пустеет. Можно заметить лишь несколько фигур под деревьями на берегу. Из местной газеты я знаю, что это торговцы гашишем. С учетом того, что я двенадцать лет не занимался спортом всерьез, они кажутся мне куда более подходящей публикой, наблюдающей за моим возвращением, чем случайные прохожие, соседи или знакомые, совершающие вечернюю прогулку.

Поэтому я жду, когда закончится теплый мартовский день в Южном Тироле, который прямо-таки просит прогуляться по свежему воздуху. Мы переехали сюда, потому что моя жена родом из этих краев. В пять часов вечера в долине под лучами солнца ярко загорается свежая листва ив и ясеней. У батутов выстраивается длинная очередь галдящих ребятишек. Все уже посбрасывали куртки. Для бегунов наступает праздник – первый день в году, когда можно бегать в трусах. Какое это облегчение, когда голени не чувствуют прикосновения одежды, а воздух обдувает голые колени! Легкость одежды сразу отражается на ощущениях от бега. Я в такие дни от эйфории позволял себе больше, чем положено. Я бегал в кроссовках без носков и был безмерно счастлив от этого. Пальцами ног я чувствовал все неровности земли, голые лодыжки создавали ощущение легкости и скорости. После тренировки друзья в раздевалке жаловались на невыносимую вонь от моих ног, а я только смеялся. Я был без ума от радости.

Сегодня я стою с дочерью возле батута. Всякий раз, замечая, что я задумался и не обращаю внимания на ее трюки, она начинает командовать: «Папа, посмотри! Ну, взгляни же! Брось мне мяч! Бросай, когда я подпрыгну!» Кидая ей маленький резиновый мячик и подбадривая возгласами «Браво!» и «Почти поймала!», я наблюдаю за бегунами, которые, словно ниоткуда, массово появились в этот первый теплый день. Кое-кто уже нарядился в суперлегкие трико. Я поостерегся бы так делать. Нужна же какая-то перспектива на будущее, что-нибудь еще более легкое, когда придет лето.

Собираясь в 21:15 на пробежку, я надеваю длинные тренировочные брюки. На мой взгляд, трусы еще надо заслужить.

Широкие брюки я дополняю такой же широкой и почти бесформенной майкой. У меня уже нет специальной беговой одежды, и я не собираюсь покупать обтягивающие беговые брюки или ветровку кричащей расцветки. Непрофессиональная одежда – это моя защита. От человека, у которого нет даже нормального спортивного костюма, вряд ли кто-то, в том числе и он сам, будет ожидать красивого бега.

Мне вспоминается господин Зиберт – наш сосед в Фишбахе. Он несколько раз в неделю отправлялся в лес в кожаных туфлях, наглаженных брюках, накрахмаленной рубашке и бегал там, когда его никто не видел. Дело было в 80-е годы. Он работал на руководящей должности в Hoechst AG. Если он издали замечал меня в лесу, то сразу переходил на прогулочный шаг и здоровался со мной с непроницаемым выражением на лице, к которому плохо подходили раскрасневшиеся щеки. Я относился к нему с симпатией. И сегодня мне понятно почему.