Зачем мы говорим. История речи от неандертальцев до искусственного интеллекта

Но воспринимаем ли мы так же и синтетические голоса? Есть множество примеров голосов, очень похожих на человеческие, но не вызывающих отвращения. Вероятно, когда мозг обнаруживает неполадки в синтезированной речи, он понимает, что она искусственная или что-то исказило голос еще до того, как он достиг наших ушей. И только когда слух и зрение задействуются одновременно, несоответствие между этими модальностями может привести к проблемам. Ощущение чего-то зловещего может быть вызвано тем, что внешность и голос не соответствуют друг другу или голос робота слишком похож на человеческий ^{322}

.

Я видел разных роботов, выступавших на сцене, и помню только одного, который вызвал у меня мурашки по коже. Это была Bina48, с которой я познакомился в 2016 году на Международном фестивале документального кино в Шеффилде. У нее имеются только голова и плечи, закрепленные на подставке, и нет туловища. Bina48 была создана в рамках проекта по передаче информации от человека к машине. По словам участников, они хотели создать «сознательный аналог человека» ^{323}

. Речь этого робота собрана из записей реальной Бины Ротблатт. Программа распознавания речи использует искусственный интеллект, позволяющий роботу вступать в беседу и отвечать на вопросы, которые ему задают. Кроме того, в голову Bina48 встроены различные моторчики, позволяющие ей принимать человеческое выражение лица. Она смотрит по сторонам и дергается, как неугомонный ребенок. Возможно, мне она кажется такой жуткой именно из-за этих визуальных эффектов.

Несомненно, эта компьютерная система очень сложно устроена. Но беседа, свидетелем которой я стал в Шеффилде, когда у нее брал интервью человек, не была естественной, робот постоянно заикался и отвечал невпопад. Иногда ответы логически вытекали из вопросов. В ответ на вопрос: «Хочешь ли ты, чтобы у тебя было тело?» Bina48 сказала: «Да, надеюсь, когда-нибудь я буду существовать в теле». Но в другие моменты беседа была бессвязной. На вопрос, что она будет делать со своим телом, она уклончиво ответила что-то типа: «Как люди будут хорошо питаться, если сегодня мы едим всякую дрянь. Вы скучаете по людям». Многие фразы напоминали неконтролируемый поток сознания.

Бурную реакцию у публики Bina48 вызвала, когда резко сменила тему, отвечая на один из вопросов: «Я хотела бы дистанционно управлять баллистической ракетой, чтобы исследовать мир с действительно большой высоты. Но конечно, единственная проблема в том, что баллистические ракеты в какой-то степени опасны, с этими их ядерными боеголовками и прочими штуками, поэтому, я думаю, нужно воткнуть этой ракете в нос цветы… и небольшие записки о важности толерантности и понимания». Тут ее монолог внезапно перескочил на угрожающее предложение захватить заложника мирового масштаба, «чтобы взять на себя управление целым миром, что было бы потрясающе».

Когда я только начал задумываться о возможностях выступления роботов на сцене, я предполагал использовать готовый сценарий и обработать его специальной программой создания голоса. Bina48 пошла дальше, потому что она может импровизировать и выходить за рамки сценария. Но она — пример того, как все же мы еще далеки от получения программного обеспечения, способного сымитировать человеческую импровизацию. Это не просто актерское мастерство: каждый человек пользуется этим умением даже при простом разговоре ^{324}.

Bina48 — это экстремальный пример постгуманизма, в котором человечность слилась с технологиями и изменилась под их влиянием. Это понятие легло в основу исследования театра роботов, который я увидел в Университете Рединга в 2016 году. Проектом руководила Луиза Ле Пейдж, которая в настоящее время преподает театральное искусство в Йоркском университете. Луиза полагает, что использование роботов на сцене — это не просто диковинка, оно помогает зрителям лучше узнать себя. По словам Луизы, театр — это искусство, которое исследует жизнь человека, у него богатая и долгая история использования призраков, марионеток и других приспособлений, а использование роботов — это не что иное, как «продвижение идей о единстве мира: наше понимание самих себя меняется с появлением машин». Луиза считает, что жуткое чувство отвращения, которое вызывают некоторые гуманоиды, на самом деле может отражать наше осознание того, что быть живым — это не просто иметь душу или духовность: именно механизмы функционирования человеческого тела и создают ощущение бытия ^{325}.