Зачем нам враги

— Вода стоит. Видать, недавно работал, — заметил он; в застывшей тишине его голос прозвучал оглушительно. Он, кажется, сам это заметил и поморщился. — Надо поискать коней. Не может быть, что тут вообще никого нет.

— Нам нельзя здесь оставаться, — вырвалось у Натана. Глориндель обернулся к нему, слегка сощурившись.

— И что ты предлагаешь на этот раз? Ночевать за воротами? Хватит уже. Коней мы лишились по твоей прихоти. Так бы уже, может, были в столице.

— Моя прихоть тут ни при чем, у нас не было выбора.

— Это ничего не меняет. Ты как хочешь, а я, на худой конец, забреду в какую-нибудь гостиницу и хоть посплю нормально, если завтра снова весь день на своих двоих топать, — резко сказал Глориндель и вдруг осекся.

Натан посмотрел на него с удивлением и тут же замер, уловив еле слышный, тоненький не то стон, не то всхлип.

— Это там, — понизив голос, сказал Глориндель и кивнул на приоткрытую дверь в доме на окраине площади. Поколебавшись мгновение, он направился туда. Натан хотел удержать его, но передумал, а через минуту двинулся следом.

Всхлип повторился. Глориндель приоткрыл дверь ногой, ступил в расширившуюся щель. Теперь было слышно, как кто-то плачет и причитает — женщина или ребенок, тихонько, монотонно. Короткий темный коридор вел в небольшую комнату, похожую на гостиную, — светлую и уютную, обставленную в голубых тонах. Натан успел окинуть ее беглым взглядом, прежде чем Глориндель остановился как вкопанный, загораживая вход в комнату. Натан уже знал, что он там увидел, но все равно подался вперед и положил руку на плечо эльфа, намереваясь заставить его отступить. Тот вздрогнул от этого прикосновения, но не двинулся с места.

Натан шагнул к эльфу вплотную, не убирая руки, взглянул ему через плечо и увидел.

На полу лежала женщина — мертвая, причем, видимо, умерла она давно, потому что тело высохло и почернело. Ее глаза были закрыты, а рот широко открыт, будто она кричала, когда умерла. Над ней сидел, опираясь на пятки, крепкий мужчина лет тридцати. Его голова была опущена, тусклые свалявшиеся волосы облепляли лицо, и седые пряди в них говорили больше, чем отрешенное выражение его лица. Мужчина раскачивался вперед-назад, держа в руках черную, как головешка, руку женщины, и причитал тонким, надломленным голосом, быстро и сбивчиво, так что ни слова нельзя было разобрать.

Натан смотрел на него, не замечая, что все сильнее стискивает плечо эльфа. Тот, впрочем, тоже этого не замечал.

Мужчина вдруг поднял голову, но явно не потому, что обнаружил их присутствие — его лицо не изменилось, а растрескавшиеся посиневшие губы не перестали шевелиться.

— ... котенок... — вдруг внятно прошептал он и вскинул глаза — темные и отталкивающие, как провал выгребной ямы. — Это котенок. Это все он. Найди его. Котенок.

Натан подумал, что никто теперь не сможет сказать, сколько лет этому человеку — тридцать, а может, двадцать или сорок, и еще — что это уже не важно, потому что он скоро умрет и почернеет, как и эта женщина.

— Котенок, — высоким, надрывным голосом повторил мужчина и дернул щекой. Мокрая прядь волос соскользнула с нее, и Натан увидел сочащуюся гноем язву на сухой пергаментно-желтой коже.

Он хотел крикнуть, но не смог набрать воздуха в грудь, поэтому из горла вырвался только сдавленный хрип:

— ... чума.

Эльф не двинулся с места. Натан не видел его лица и так никогда и не узнал, каким оно стало в тот миг. Впрочем, тогда не было до этого дела.

— Это чума! Вы слышите?! В этом городе чума! Немедленно уходим!

— Котенок, — сказал мужчина, глядя на Глоринделя, и в его глазах блеснула слабая, но от того еще более жуткая искра мысли — и мольбы.

Натан рванул эльфа назад. Тот подчинился, даже не подумав сопротивляться. Натан буквально выволок его на улицу. Он старался задержать дыхание, чтобы не пускать в себя ядовитый воздух этого города, бывшего, как он теперь понял, попросту огромным склепом. Снаружи стало темнее — солнце село. Натан толкнул странно обмякшего эльфа вперед, по направлению к воротам, — и застыл, увидев то, что до того скрывал от них фонтан.

В задней части площади, не видимой со стороны ворот, была сгружена куча черных тел. Кое-где из нее торчали кости и обрывки ткани. Тела не сгорели до конца — только обуглились до полной неузнаваемости. Куча даже не тлела, от нее не шло ни дыма, ни смрада. Рядом валялась перевернутая тачка.

Натан заставил себя оторвать от нее взгляд и на негнущихся ногах пошел к воротам. Глориндель стоял чуть впереди, пристально глядя на него.

— Нат, — проговорил он. — Ты зря боишься. Эльфы не болеют вашими человеческими хворями. Все будет хорошо.

Натан поднял на него глаза. Взгляд эльфа был мутным, но совершенно честным. Он говорил серьезно.

У Натана задрожали губы. Он зажал рот ладонью, чтобы подавить рвущийся истеричный смех. Эльф слегка нахмурился.

— В чем дело? — спросил он, но Натан уже бежал к воротам. Они прыгали перед его глазами, будто безумные, и он зажмурился, чтобы не видеть их дикой пляски, похожей на судороги бьющегося в агонии.