Зачем учить математику

Другая беда заключалась в том, что Катя Гришина, похоже, обиделась. На математике она теперь демонстративно отодвигалась подальше и не хотела общаться.

– Кать, дай линейку! – например, просил он, не нуждаясь, конечно, ни в какой линейке. Но не реагировала, как будто его не существовало.

Что же, ясно, Тихонов уже знал, что женщины не прощают измен. Сначала Юлия Фёдоровна, теперь вот Громова… Бабник, – должно быть, думала она. Вот так, враз, он потерял всё, хотя и заслужил славу поэта. Да, – говорил он сам себе, шатаясь по коридору и хмуро глядя в пол, – одиночество удел великих!

Однажды он услышал, как Гришина сказала своим подругам, с которыми она болтала у двери класса:

– О, Тихонов такой плакса!

Это было сделано специально для него, она дождалась, когда он подойдёт поближе. Тихонов расстроился – значит, его слезы на уроке истории заметила не только Юлия Фёдоровна. Это стало ясно окончательно, когда Денисов вдруг, ни с того ни с сего, завёл с ним такой разговор:

– Кстати, Одиссей у Гомера постоянно плачет. Чуть что, и в слезы. Рыдает, волосы рвёт, в истерике бьётся. Да и другие мужики там не лучше.

– Серёг, почему ты решил, что это кстати?

– Поддержать тебя решил, – честно признался Денисов, – все же видели, как ты ревел.

– Ну, спасибо! – Тихонов покраснел.

– Да ладно, не всё так плохо. Вон Машка Петрова, сам слышал, говорит всем: «Такой Лёсенька, такой халёсенький когда плачет, так его обнять хочется!

– Да ей всех хочется обнять.

– Эх, – задумчиво вздохнул Денисов, – а меня почему-то нет…

Как играть в банки

Выходя из школы после уроков на улицу, вдруг чувствуешь, как всем своим весом на тебя обрушивается весна. Она не расплющивает и не давит, но, как огромная волна, вдруг вскидывает на самую вершину своего гребня. В этот момент всё внезапно меняется. Тебя подхватывает мощный поток из солнечных бликов, тёплых теней, луж, в которых синеет небо и плывут облака, пряных запахов, и мир преображается – он теперь кажется дивным и полным добра, он многообещающ и заманчив. И если при этом ты волен идти с друзьями в парк играть в банки, то жизнь, безусловно, удалась. Всегда бы так, всю вечность!

Древние, если верить Гомеру, основное счастье видели в том, чтобы жрать и пить. Недаром у него то и дело все садятся за трапезу, едят мясо, пьют вино и могут заниматься этим месяцами. А банки, – думал Тихонов, – это ещё лучше, чем жрать и пить.

Игра в банки довольно сложна и требует соблюдения многих правил. Вроде бы, на первый взгляд, всё легко: сбей палкой банку с десяти шагов. Попал – получаешь новое звание и особые игровые привилегии. Но попал ты или не попал – должен свою палку вернуть, причём так, чтобы охраняющий банку тебя не стукнул. Кто не сумел, тот новый охранник банки. К тому же, бить без промаха нереально, случаются косяки, потому что и асфальт неровный, и палки кривоваты, да и рука подводит.

Придя в парк, друзья вытащили из-под здания культурного центра припрятанные игровые принадлежности. Поставили банку из-под колы на дорогу, прочертили куском кирпича полосу на асфальте, из-за которой надо бросать, и приступили. По жребию водить выпало Кислову.

С первой же попытки Тихонов сбил банку и получил звание сержанта. Теперь его можно было осалить, только пока он свою палку не подобрал, а как схватил – уже нет, и он спокойно мог возвращаться за линию. Рыбенко тоже кинул удачно, Бубнов и Батонов промазали. После этого все пошли добывать свои палки. Денисову не повезло – Кислов ударил его раньше, чем тот схватил свою палку.

Денисов водил, как и всегда, неудачно. Когда все бросили и вышли за линию, он никого не сумел достать: пока он гнался за Бубновым, Тихонов подободрал свою палку и так вдарил по банке, что она отлетела метров на пять. Теперь остальным надо было успеть похватать свои палки и добежать за линию, прежде чем Денисов вернёт банку на место, иначе тем, кто не успел её пересечь, пришлось бы вернуться, чтобы снова сбить банку и опять попытаться убежать. Но все успели, и Денисов остался водить.

Он застрял на три кона, затем водить стал Рыбенко, потом опять Кислов. К тому моменту Тихонов уже был в звании капитана и мог ходить перед носом ведущего, ничего не боясь и только ожидая удобного случая, чтобы сбить банку и убежать.

Гуляя так вокруг Кислова и делая ему всякие обидные замечания, он вдруг заметил неподалёку, у трёх берёз, Гришину, Петрову и Стаханова. Неясно, как давно они наблюдали за игрой. Он не подал вида, что увидел их, но решил немедленно продемонстрировать своё мастерство. Внезапно бросившись под ноги Кислову, не ожидавшему такой наглости, он на лету схватил свою палку и, проскользнув по асфальту, сбил банку. Пока Кислов бегал за ней, Тихонов уже вернулся за линию. Платой за такую ловкость был рваный рукав, ссадина на локте и восхищённый крик Маши Петровой:

– Тихонов, класс!