Зачет по убийству

— Ну… — Мой собеседник глубоко задумался и неожиданно выдал: — Алина очень самолюбивая. Бросив парня, она начинает его ненавидеть. Мол, раз он меня трахал, я его теперь по стенке размажу, чтоб больше глаза не мозолил. Потому что в мужиках она ценит не физические данные, а ум, и скоро заведет себе кого-нибудь умного, а мне будет жестоко мстить.

Оттарабанив речь, Культурист взглянул на меня с гордостью студента, сумевшего наизусть выучить определение предела, не вникая в его смысл.

— Это она вам так сказала? — в обалдении уточнила я.

— Нет. Она разве скажет!

— Тогда кто?

Молчание. Очень любопытно. Очевидно, что сам столь сложной фразы составить Сергей не мог.

— А как же Андрей Алов? — заметила я. — Она его бросила, но не размазала по стенке, а совсем наоборот — купила ему фитнес-центр.

Лицо Сергея вытянулось.

— Я слышала, что на любовников Алина тоже денег не жалела, — настаивала я. — А месть… зачем мстить, раз сама же бросила?

— Правда, — недоуменно выдавил Культурист. — Я не подумал.

Я вдруг вспомнила недавний разговор с Иванченко. После встречи со мной Анна Сергеевна окончательно убедилась, что в мужчинах ее привлекают исключительно физические данные, зато в женщинах — ум. Это весьма согласуется с моим о ней представлением — в отличие от странного сообщения Культуриста. Нужен ей ум в мужчинах, как же! Этого добра у нее своего хватало. Ряд из Андрея, Сергея и Дениса четко показывает ее предпочтения.

— Кто вам сказал, что она самолюбивая и что ценит в мужчинах ум? Надиров? Олеся?

Молчание.

— Надиров пытался узнать у вас планы Алины Аловой? Про книгу, например?

Молчание и сопение. Очевидно, такова стандартная реакция на фамилию политика, и напрямик ломиться дальше не стоит. Я решила подойти к теме с другого бока.

— А меня подозревают в убийстве, — сообщила я. — Кто-то наврал милиции, будто Алина обещала мне заплатить и обманула.

— Почему подозревают? — нахмурился Сергей.

Я медленно и разборчиво повторила:

— Потому что кто-то наврал милиции, будто Алина обещала мне заплатить и обманула.

— Это они зря подозревают, — уверил меня собеседник. — Неправильно.

— Неправильно, что злые люди обо мне наврали, — парировала я.

— Ну… она же не нарочно! Что думает, то и болтает, дурочка, — снисходительно поведал Культурист.

— Вы об Олесе?

— Да. Вы на нее не обижайтесь. Не все ж такие умные, как вы. Она сама не понимает, что делает.

Я не выдержала.

— Вы ошибаетесь, Сережа. Олеся не дурочка и прекрасно понимает, что делает. А делает то, что идет ей на пользу, и врать она умеет — дай бог каждому. Поверьте моему опыту. Кстати, Анна Сергеевна собиралась ее уволить, и правильно бы поступила. Олеся наверняка связана с Надировым. Ведь да?

— А я вот как могу, — после паузы сообщил Сергей, тронув меня за локоть. — Смотрите!

Он напряг живот, на котором рельефно обозначились мускулы — очевидно, знаменитые квадратики. И я сломалась. Культурист неожиданно напомнил мне любимый кактус.

Кактус этот подарила мне в день рожденья Настя. Не то чтобы я была в восторге от цветов в горшках. Мамины фиалки и герани возмущают меня до глубины души. Она возится с ними, как дурень с писаной торбой, поливает, удобряет, чуть не вылизывает, и они в результате выдают огромное количество мясистых листьев, напрочь отказываясь цвести. А подруга подсунула мне и вовсе длинный колючий столб. Но дареному коню в зубы не смотрят. Единственное, что я сделала, — потребовала от мамы, чтобы она не смела баловать мой кактус. Свои пускай обихаживает, а мой будет спартанец. Полью иногда — и хватит с него, тунеядца.

Однако через некоторое время я обнаружила, что он совсем не тунеядец. Столб попытался выпустить листья и стать похожим на пальму. У него не слишком-то получалось. Чуть прикроет себе лысину — листочки опадают. Но он не отчаивался, а начинал трудиться снова. Каждый день я смотрела на него и видела: он старается. И, представьте, я его нежно полюбила. Я даже видела его на месте моих студентов. Честное слово, он бы у меня выучил не только определение предела, но даже таблицу производных!

Вот такие ассоциации вызвал у меня несчастный Культурист. Жестоко требовать от человека больше, чем тот способен дать. Да, шевелить мозгами парень не может, но он старается — шевелит, чем умеет.

— Звоните мне, если надумаете что-нибудь рассказать, — предложила я. — Вот мой телефон. А мне дайте ваш телефон и Олесин.

Спасибо!

Мне пора на работу.