Зачет по убийству

— На следующий день после убийства, а представилась как Майя. И все расспрашивала про вашу последнюю книгу и про вашу работу с Алиной Аловой. Вы с Аловой вместе работали?

— Нет. И что дальше?

— А ничего. Она, видимо, тоже стебалась. Никакой аппаратуры мне не дала, так что время потратил зря. Эти виртуальные знакомства, с ними часто так. Напускают важности, а на самом деле пшик.

— Тогда хотя бы — как она выглядит? — со вздохом спросила я.

— Я ее сфоткал тайком на мобильник, — обрадовался Антон. — Вам куда фотку скинуть?

— На мыло, — взбодрившись, ответила я. Мыло — это не предмет гигиены, а электронная почта. — Ну, хоть что-то. И если еще кто-нибудь начнет вас обо мне расспрашивать — обязательно сообщите, хорошо?

— Обязательно, — кивнул Антон и бросился к прочим членам масонской ложи, поджидающим его в коридоре, а я в цейтноте рванула за ключом.

По окончании занятий я поняла, что под влиянием бифидобактерий план на день составила, мягко говоря, перенасыщенный. Я собиралась побеседовать с Олесей, Культуристом, Утопленницей, Антоном и Олегом. Еще, возможно, с Татьяной Цаповой. Интересно, как я намеревалась это сделать, если сразу после работы отправляюсь в театр, успевая разве что поужинать (поскольку после семи я теперь не ем, ужин становится насущной необходимостью)? Еще повезло, что я умудрилась вскочить в невиданную рань и отправиться в фитнес-центр, где судьба послала мне Андрея с Сергеем. Остальное останется на завтра — у меня выходной, и в Мариинке, к сожалению, тоже, так что я свободна, как ветер. Правда, должен заявиться сантехник. Поскольку и местный водопроводчик, и аварийка исключались, я сегодня позвонила по номеру, указанному в рекламном проспекте, и меня обещали осчастливить на следующий же день с девяти до шести. Ох… это во сколько вставать? Зато вечером будет время заняться расследованием.

А пока я отправилась в любимую пирожковую у Театральной площади. Кто-то ехидно скажет, что пироги — неподходящая пища для желающих похудеть, но я парирую, что часто вижу там балетных артистов, а они, знаете, какие стройные!

Запивая рулет с маком сладким капуччино, я пришла в столь благодушное настроение, что вспомнила о подполковнике Степанове. Он вроде бы просил сообщать ему обо всех странностях моей удивительной жизни. Встреча с Иванченко — это странность? По-моему, да. Раньше мне не приходилось общаться с олигархами.

Я вытащила мобильник.

— Добрый вечер, Евгений Борисович. Это Екатерина Голицына. У вас есть пять минут? Если есть, могу рассказать, чего у меня новенького.

— Диски нашлись?

— Если бы! Я встречалась с Павлом Иванченко.

— Мда, — пробурчал подполковник. — А мне, между прочим, не позволили его беспокоить.

— Он все равно ничего не знает, — утешила собеседника я. — То есть знает то же, что и мы. Кстати, Андрей, бывший муж Анны Сергеевны, говорит, она ни за что не написала бы про дядю плохо, так что у него не было причины ее убивать. Мне тоже так кажется. Иванченко убежден, что киллера нанял Надиров, но доказательств у него нет. Да, еще за Алиной последние дни кто-то следил, она это замечала и нервничала. А жена Иванченко, Валерия, на следующий день после моей встречи с Алиной звонила мне, притворившись журналисткой, и пыталась выведать содержание книги. Я ее узнала по голосу. Еще какая-то дама с телеканала Алины приставала с тем же самым к моим студентам. У меня дома есть ее фотография в цифровом виде. Вам нужно?

— Нужно. Что-то еще?

— Еще я пообщалась с шофером Алины, Сергеем. На фамилию Надиров он замыкается и молчит. Кстати, признайтесь, кто наврал вам, что Алина обещала мне заплатить за книгу и обманула? Ведь Олеся?

— Не наврала, а перепутала, — объяснил Степанов. — Непосредственная глупенькая девочка, вот и все.

— Все мужчины — дебилы, — вырвалось у меня.

— Что?

Я спохватилась.

— Я имела в виду, что Олеся — не непосредственная девочка, а жадная, лицемерная и беспринципная. Наверняка именно она за деньги настучала Надирову об Алининой книге.

— Почему вы так решили? Вы хорошо знаете Олесю? Много с ней беседовали?

— Совсем немного, — призналась я. — Зато она похожа на мою студентку.

— Ну и что?

Я опешила. Действительно, ну и что? Вообще-то против Олеси у меня совершенно ничего нет, а сходство со студенткой — еще не повод обвинять человека в смертных грехах. Вот, например, один мамин знакомый — вылитый Ельцин, и живет себе, никто от него не шарахается.

— Все женщины — стервы, — ехидно заметил подполковник. — Я имел в виду, они нежно друг друга любят.

— Ну, не знаю, — вздохнула я. — Может, вы и правы. Евгений Борисович, а может, вы уже знаете, кто убийца? Я не спрашиваю, кто, а только, знаете ли? Ведь я — лицо заинтересованное.

— Еще информация есть? — невежливо проигнорировал мои тонкие подходы милиционер.

Информации не было, и я отключилась. До начала спектакля оставалось полчаса, и я решила сделать еще одно дело — позвонить Олегу Рацкину. Хоть мы и виделись всего один раз, однако нашли общий язык, и он наверняка быстро врубится в ситуацию.

— Это Катя Голицына. Помнишь еще? — уточнила я.