Задание Империи

Вскоре дежурный ударил в колокольчик — насколько знал Виктор, в его реальности этого железнодорожного атрибута в метро никогда не было, — из тоннеля завыло, и к платформе подкатил поезд, только не привычный сине-голубой, а желто-красный, как трамваи. Вид у вагонов был не обтекаемый, а какой-то угловатый, были они в заклепках и вообще чем-то напоминали длинные металлические гаражи со слегка дугообразной крышей и прямоугольными окнами и дверями. Кстати, дверей на вагон было всего три, а не четыре, но то ли так было уговорено с машинистом, то ли стали они так удачно, только крайние первого вагона оказались точно напротив их группы: Виктор ждал, когда они откроются, но эти двери почему-то оставались закрытыми, хотя в другие уже началась посадка.

— Растерялись? — следовавший за ним Ступин вышел из-за спины и нажал кнопку слева, на которую Виктор поначалу не обратил внимания. Створки зашипели и разъехались в разные стороны.

— Понимаете, — ответил Виктор, когда они уже очутились внутри и сели на лавку, — в нашем метро они сами открываются. Автоматически.

— Возможно. Это вагон фабрики Оренштайна и Коппеля, заказали их где-то лет десять назад. Развивает до шестидесяти километров в час.

Внутренний вид вагончика тоже был под стать трамваю: деревянные лавочки из планок поперек вагона, стены были отделаны фанерой и желтым линкрустом. Двери шумно вздохнули и захлопнулись сами. Вагон чуть дернуло, под полом зарычали зубчатые колеса, и поезд, неспешно ускоряясь и покачиваясь, заскользил вперед.

— Не люблю ездить в моторных, — поморщилась Лена, — все обычно стараются сесть в прицепные, там тише.

— Поэтому мы и едем в моторном, — заметил Ступин.

Пока Виктор осматривает вагон фабрики Оренштайна и Коппеля, автор, пользуясь случаем, заметит, что читатель, к сожалению, так и не узнает, кто же такой был Хуммель и что с ним потом стало. Когда писатель выдумывает историю, в ней обязательно должны быть законченные сюжетные линии. Линия зарождается, развивается логически и находит свое завершение. А в реальной жизни так не бывает. Вот жил рядом с вами, положим, какой-то человек, а потом уехал, и никто дальше о нем не знает. А додумывать чужую реальность, если в ней не побывали наши историки, как-то, согласитесь, странно. Да и после историков реальность часто яснее не становится, даже своя.

— А в цветном кино сняли теплоход «Император Владислав»?

— Читали анонсы?

— Нет. Дедукция.

— И что же еще она подсказывает?

— Что фильм снят в честь открытия канала Москва — Волга.

— Развивайте. У вас получается.

— А я догадалась. У вас там сняли такой же фильм.

— Невероятно, но факт…

Действительно невероятно, подумал Виктор, покачиваясь на лавке. Вагон метро, построенный по объективным законам науки и техники, — другой, а фильм, продукт творчества чисто субъективного, — почти тот же. Хотя вагон — продукция текущая, а «Волга-Волга» — отражение всего среза эпохи. Закон больших чисел через духовное видение.

Тем временем вагон подкатил к станции «Кремлевская», которая, впрочем, отличалась от «Киевского вокзала» только бордовой отделкой стен. Поднявшись по гранитным ступеням, они свернули вправо и долго шли по длинному тоннелю, заполненному разношерстными пешеходами, над которым что-то постоянно гудело и катилось. Виктор решил, что над ними проходит другая линия метро, но вскоре, когда они поднялись в мир, заполненный золотистым утренним туманом и солнцем, он понял, что ошибся.

Они вышли к Кремлю возле здания, которое Виктор помнил как Исторический музей; вся Красная площадь была заполнена несущимися автомобилями и автобусами, за исключением полосы, на которой, непривычно близко к центру, расположились Лобное место и памятник Минину и Пожарскому. На уши тяжелым катком давил непрерывный гул моторов, словно по площади, как во время парада, катилась тяжелая бронетехника, и в голове отдавалась какофония клаксонов звучания самого немыслимого и разнообразного — как будто каждый водитель подбирал себе свой, как звонок в мобильнике (впоследствии выяснилось, что так оно и было). Мавзолея и трибун, естественно, не существовало, а на шпилях башен, к совершеннейшему удивлению Виктора, сияли восьмиконечные звезды.

— А где орлы-то? — спросил он Лену.

— Как один от ветра свалился, сняли и вместо них поставили вифлеемские звезды.

Вход в Кремль, как и в прошлой реальности, был через Спасскую башню; мимо часовых они прошли без всякого пропуска, но, как только оказались за стеной, двери сзади тут же захлопнулись, и дежурный офицер схватился за телефон: «Третий пост докладывает… Объект проследовал…» Ступин взглянул на часы и сверил с кремлевскими курантами.

— Ну вот, у нас еще пропасть времени. Виктор Сергеевич, вам доводилось раньше здесь бывать?

— С детских лет, с экскурсиями. В соборах, в Грановитой, в Оружейной…

— У вас там недурственно. Тогда, если не против, пока посидим в сквере на лавочке. Люблю свежий воздух и природу.

— Вы, пожалуйста, объясните мне протокольную сторону. Как держаться, приветствовать, что там вообще положено, чего нет. Ну и о чем вопрос, что подготовить.