Задание Империи

— Виктор, ну вы взрослый человек. Если бы мы пытались удержать вас силой, это можно сделать и в такси. К тому же в такси для вас опаснее. Я просто хотел как лучше.

— Извините. Если это действительно не затруднит вас…

— Ничуть. У меня нет никаких причин вас обманывать. Полагаю, в моем «плимуте» мы разместимся все, включая Сэллинджера. Усиленную охрану нам выделяли только на период до встречи с Боссом.

…Вглядываясь в особняк за узорной решетчатой оградой, Виктор усиленно рылся в памяти и пытался что-нибудь вспомнить насчет того, как выглядело довоенное советское представительство в Вашингтоне. Впрочем, оно могло располагаться в другом месте. Внешняя же атрибутика была налицо — имперский триколор, табличка с двуглавым орлом и надписью на двух языках, подтверждавшая, что здесь находится посольство Российской Империи (России), и, наконец, часовой в российской форме с погонами. Борис вызвал кого-то звонком у калитки, показал удостоверение и переговорил. Через полминуты их пропустили.

— Винокуров Николай Григорьевич, товарищ посла его величества в Соединенных Штатах, — отрекомендовался Виктору человек среднего роста, лысоватый, в серой тройке, с мало запоминающимися чертами лица, в кабинет которого проводили Виктора и Галлахера. — Мне уже позвонили из Ю-Эс-Эс и попросили оказать содействие вам, как соотечественнику, в возвращении на Родину. Вы утверждаете, что прибыли вчера утром авиарейсом из Москвы?

— Да. А сегодня мне бы хотелось улететь обратно, если есть рейс.

— Рейс есть. Мы связались с представительством ИДВФ, и они нам сообщили… что вы не были зарегистрированы в качестве пассажира на вчерашнем рейсе.

— Это какая-то ошибка. Там летели Ильф и Петров…

— Да. Об этом написали утренние газеты. Господа Ильф и Петров известны здесь как авторы сценария антирасистской комедии «Цирк», которую смотрел и одобрил господин президент сразу после выборов.

— Простите, вы хотите сказать, что я мог прочесть об этом в газетах? Но меня должна помнить стюардесса, буфетчица.

— Как только данный экипаж снова будет в Вашингтоне, я обещаю организовать встречу для выяснения. Вечерний самолет, увы, с другим экипажем. Сохранился ли у вас билет на рейс?

— К сожалению, нет. Его не выдали на руки.

— Вам не выдавали билета? Это странно…

— Я понимаю. У меня есть российский паспорт, вот.

Винокуров внимательно осмотрел паспорт, достал блокнот и перьевой «Паркер» и внимательно записал данные, а потом вернул паспорт Виктору.

— Мы сделаем запрос в Москву относительно вас на основании ваших документов. У вас есть в России родственники?

— К сожалению, родственников нет. Но меня знают в редакции «Губернского вестника» в Брянске… в Бежице.

— Где вы вчера вечером по вашингтонскому времени провели встречу с читателями? Это нам сообщили только что в ответной радиограмме по запросу данных о гражданине Еремине Викторе Сергеевиче.

— Постойте… как это… Это получается, что я аферист или сумасшедший?

— Ну полноте… Бывают разные ошибки и казусы. Знаете, каких только невероятных историй не приходилось видеть за время службы на дипломатическом поприще… Вы сейчас сильно нуждаетесь в средствах? Ну хотя бы на несколько дней, пока придет ответ?

— Нет, спасибо, на несколько дней у меня вполне хватит.

— Очень хорошо. Должен вас заверить, — продолжил Винокуров, обращаясь к Галлахеру, — что я сделаю все, что в моих полномочиях, для того чтобы содействовать вашей просьбе.

— Предлагаю обсудить ситуацию, — сказал Галлахер, когда они с Виктором оказались за оградой посольства, — а для этого проехать в парк, где нас не смогут подслушать. Вы удивлены тем, что произошло?

— Честно говоря, да.

— А я — нет. Более того, я уверен, что через несколько дней придет ответ, что паспорта с такими серией и номером никогда не выдавалось, что писатель Еремин либо жив-здоров и находится в Бежице, либо, что также не исключено, в эти дни скоропостижно скончался и погребен. Прошу вас… — И Борис распахнул перед Ереминым дверцу «плимута».

Парк с фонтанами и прудом был вполне приличным. Он вновь напомил Виктору что-то вроде образцового советского ЦПКиО, где катаются на лодках и сидят на деревянных скамеечках в тихих аллеях. Только вышки для парашютистов не хватало.

— Видите ли, Виктор, есть такой способ засылки агентов, о котором упоминает еще Сунь-Цзы в «Искусстве войны». Агенту, чаще всего непрофессиональному или малоценному, дают заведомую дезинформацию, засылают в другую страну и там организуют его провал, причем так, чтобы он понял, что родное государство его сдало с потрохами. Тогда он считает морально допустимым пойти на сотрудничество с контрразведкой — его же самого предали, значит, и он считает себя вправе предать тех, кто предал его, — и рассказывает все, что знает, то есть дезинформацию. То, что сейчас произошло, этот способ напоминает. Вас государство бросило, бросило примитивно, но вы не профессионал и не разберетесь. В вас будет говорить обида за то, что вас предали.

— То есть вы хотите сказать, что я российский агент внешней разведки и меня начинили дезинформацией?