Задание Империи

Судя по округлому спереди капоту, заваленному наподобие катящейся на берег волны, из которой корабельным носом выступала решетка радиатора, автомобиль, на заднем диване которого он сидел, был «Крайслер-Эрфлоу», выпущенный пару лет назад. Такой уник сейчас пойдет за пять килобаксов, тем более в хорошем состоянии. Тачка не массовая и достаточно заметная, даже если в угоне. Как-то очень нагло и небрежно его, Виктора, выкрали. Впрочем, могли сделать и специально, чтобы полиции разослали ориентировку на «Крайслер-Эрфлоу», а не на фуру.

— Как вам, получше?

— Если вы не абвер, я могу узнать, кто вы?

— Питер Рэнкин, особый агент Ю-Эс-Эс-Эс.

— Как, — удивился Виктор, — еще одно «S»?

— Юнайтед Стейтс Сикрет Сервис. Служба охраны президента, семьи президента, дипмиссий и финансовой системы США, старейшая из национальных секретных служб.

— Я, как положено, сдал оружие перед визитом к президенту.

— Вы ничего не нарушали. Наоборот, вам угрожала опасность.

— Я незаконнорожденный родственник президента? Это какое-то прямо индийское кино.

— Индийское кино? Интересный каламбур. В Индии нет производства кино. Вы — человек, в защите которого заинтересованы высшие лица государства и президент тоже.

«Если бы они везли меня на необитаемый остров по приказу Лонга, вряд ли объясняли так сложно…»

— Но тогда я не понимаю, к чему эти маски-шоу. Аппаратные вопросы во всем мире решаются бумагами и звонками по телефону.

— Не всегда.

«Может, у них тут дворцовый переворот, типа пятьдесят третий год? И Сталин и послал меня для того, чтобы они передрались? Почему бы и нет? Что, в конце концов, жизнь одного человека, когда на карте сто пятьдесят миллионов или двести?»

— Мистер Еремин, вам известно, что миссис Крамер разыскивается властями штата Невада за мошенничество и подделку документов?

— Я не заметил, чтобы она скрывалась от полиции или ФБР.

— Такое, к сожалению, у нас в стране бывает. В деле фигурировал также некий мистер Сэллинджер, бывший частный детектив, якобы связанный с мафией. Вы с ним вроде бы также знакомы? Правда, достаточных доказательств его вины нет.

— Понятно. А Борис Галлахер случайно не педофил?

— Почему вы так решили?

— Просто следую логике.

— Нет, таких сведений о нем нет.

— И то хорошо. У меня такой детский вопрос: а почему забрали не их?

— Это не наше дело. У нас приказ спасти вас от них.

— Что именно мне угрожало?

— Они бы вывезли вас за город и просто выкачивали все сведения, которыми вы располагаете.

— Вы предлагаете что-то другое?

— Да. Вы будете публичным деятелем, это даст вам гарантии от того, что вас просто выжмут и выбросят.

— Что от меня потребуют взамен?

— Поступать, как подсказывает ваша совесть христианина.

— Я вообще-то атеист.

— Вы можете называть свою совесть христианина атеизмом, это не имеет значения.

— Просто жить не по лжи и поступать по совести? И этого достаточно?

— Практически да. Вы скоро сами все поймете, когда приедем.

Их путь продолжался еще пару часов: кузов накалялся под солнцем, было жарко, душно и хотелось пить. От холодного апельсинового сока из фляги-термоса, который предложил Рэнкин, Виктор на всякий случай отказался. Проситься в туалет, чтобы сбежать, было бессмысленно — на этот счет в углу кузова грузовика была заблаговременно натянута резиновая палатка. И вообще, думал Виктор, могло быть и хуже. Один раз из верхних отдушин потянуло знакомым с детства запахом железной окалины; похоже, они ехали мимо стальзавода. Несколько раз они останавливались возле переездов; слышался колокол, сочный паровозный гудок и грохот проезжавшего состава. Слишком мало, чтобы найти обратную дорогу.

Наконец грузовик не торопясь въехал то ли в какой-то двор, то ли в помещение, предварительно просигналив перед воротами.

— Ну вот, надеюсь, это была самая дискомфортная часть этого дня, — улыбнулся Рэнкин, — здесь вы найдете приют и взаимопонимание.

Половинку дверей кузова открыли; Виктору хотели помочь слезть, но он отказался от помощи и сам спрыгнул из грузовика на землю. Обстановка не была пугающей — это был двор старого дома за каменной оградой, пели птицы, а за стеной виднелся сельский пейзаж, очень напоминающий Южную Украину — холмы, рощицы и пухлые, как подушка, облака на голубом небе.

Особняк был квадратным, двухэтажным, сложенным из природного камня, с двускатной черепичной крышей, выстроенным где-то в конце прошлого века. Высокие окна с мелкими квадратными стеклами. Абсолютно непримечательный коттедж, каких, видимо, немало в округе. Каменные стены должны защищать от пуль. Из-под жалюзи, прикрывавших окна, доносились звуки оркестра Жана Гарбера, исполняющего нетленный шлягер «Puttin’ on the Ritz». Под окнами цвели прелестные английские вьющиеся розы, пытавшиеся отбить притащенный грузовиком запах газолина.

— Любите розы?

— Пытаюсь угадать характер хозяина дома.

— Боюсь, ничего не выйдет. Дом просто арендован. Проходите, вас ждут.