Заезд на выживание

— Ему уже два года, — ответил Саймон Дейси. — Почти готов к выступлениям. Вроде бы обошлось без печальных последствий, но никогда не знаешь наверняка… Он мог бы бежать быстрее, если б не та травма.

Я взглянул на остальных троих гостей.

— О, простите, — сказал Саймон. — Позвольте представить вас жене, это Франческа. — Я пожал протянутую мне хрупкую ладонь. Франческа Дейси оказалась высокой стройной блондинкой в желтом костюме, который плотно облегал ее во всех нужных местах. Мы улыбнулись друг другу. Саймон махнул рукой в сторону пожилой пары. Мужчина в костюме в тонкую полоску, дама в элегантном длинном коричневом жакете поверх кремового топа и коричневых слаксов. — Знакомьтесь, Роджер и Дебора Рэдклифф.

Ага, вот оно что, сообразил я. Значит, эта чета и является законными владельцами Перешейка.

— Мои поздравления, — сказал я. — С блестящей победой в прошлом июне на Дерби.

— Спасибо, — ответила Дебора Рэдклифф. — Самый счастливый и знаменательный день в нашей жизни.

Еще бы, подумал я. И от души понадеялся, что завтрашний день станет таким же для меня. Выиграть скачки в Челтенхеме — это, конечно, мечта, но сделать то же самое в Эпсоме на Дерби — вообще предел всяких мечтаний. И тут я вспомнил ветеринарную клинику и слова Саймона Дейси о том, что вечеринка была бы самым прекрасным событием в его жизни, если бы Милли Барлоу не покончила с собой в самый разгар празднества.

— Прошу прощения, — сказал Саймон Дейси. — Помню, что вы держите лошадь у Пола Ныоингтона, но забыл ваше имя, страшно неловко.

— Джеффри Мейсон.

— Ах да, конечно, Джеффри Мейсон. — И мне пришлось снова обменяться рукопожатием. — И вы, кажется, адвокат, да?

— Да, верно, — ответил я. — Но здесь присутствую в качестве жокея-любителя. Скачки у меня завтра. Стипль-чез.

— Желаю удачи, — с легким оттенком презрения произнесла Дебора Рэдклифф. — Мы прыганьем через барьеры не занимаемся. — Она произнесла это таким тоном, точно, по ее мнению, лошади, участвующие в стипль-чезе, не живые, а игрушечные и что вообще всю эту затею можно назвать скорее хобби, а не настоящими скачками. Дура ты, и никто больше, подумал я. Я всегда придерживался противоположного мнения.

Роджер Рэдклифф, по всей видимости разделявший мнение жены, воспользовался моментом и нырнул куда-то в глубину ложи наполнить бокал шампанским. Зачем, подумал я, они вообще пришли, если их не интересуют скачки? Впрочем, долго размышлять над этим я не стал. Я был на седьмом небе, и единственное, что меня беспокоило, так это то, что сегодня придется съесть и выпить больше положенного. И набрать тем самым к завтрашнему дню лишний вес.

Франческа Дейси и Дебора Рэдклифф отошли в дальний конец ложи. Наверное, для какого-то интимного разговора «между девочками», подумал я. И мы с Саймоном остались одни. Несколько секунд царило неловкое молчание, мы пили шампанское.

— Вы вроде бы говорили, что защищаете Стива Митчелла? — спросил Саймон Дейси даже с каким-то оттенком облегчения.

— Верно, — ответил я и тоже расслабился. — Я один из барристеров.

— А когда суд? — осведомился он.

— Назначен на вторую неделю мая.

— И Митчелл все это время находился в тюрьме? — спросил он.

— Да, конечно, — ответил я. — Защита дважды подавала апелляцию на освобождение под залог, но безуспешно. Третьей попытки не дано.

— Сможете его вытащить? — спросил он.

— Вообще-то мы никого не вытаскиваем, — с сарказмом заметил я. — Моя работа — заставить присяжных определить, виновен человек или нет. Надеюсь посеять у них сомнения в виновности Митчелла.

— Сомнения вопреки всем уликам?

— Именно.

— Но ведь сомнение всегда присутствует, разве нет? — заметил он. — За исключением разве только тех случаев, когда убийство заснято на пленку?

— Даже тогда остаются сомнения, — ответил ему я. — Дни, когда суду демонстрировали только негатив, остались в далеком прошлом. И, думаю, не стоит утверждать, что цифровые камеры никогда не лгут. Еще как лгут, причем довольно часто. Нет, моя задача убедить жюри, что любое сомнение разумно, обоснованно и его следует трактовать в пользу обвиняемого.

— Как мило, — рассмеялся он. — По-джентльменски.

Зато методы убеждения Джулиана Трента с его бейсбольной битой вряд ли можно назвать джентльменскими.

— Когда-нибудь слышали о человеке по имени Джулиан Трент? — спросил я его.

— Нет, — ответил Дейси. — А что, должен?

— Да это я так, к слову пришлось.

Похоже, он не врал. А если и да, то делал это весьма артистично.

— Он что, участвует в скачках? — спросил Саймон.

— Нет, не думаю, — ответил я. — Просто спросил, вдруг он вам знаком.

— Знаете, что интересно? — заметил он. — Наш мир, мир скачек, очень закрытый. Все друг друга знают, но мы практически не знакомы ни с кем, кто находится вне этого сообщества.

Я понимал, что он имеет в виду. Судебный мир в точности таков. Вот одна из причин, по которой я получал такое удовольствие от спорта, ведь он был так далек от множества формальностей и чудовищной медлительности, с которой вертелись винтики и колесики правосудия.