Загадка для проклятого принца

Красный, грубо гранённый рубин, как паутина обхватывала тонкая сеть из драгоценного металла. А в центре камня будто что-то пульсировало… словно он был живым.

Ди сам надел украшение мне на шею, а потом взял за руку и посмотрел в глаза.

— Такие кулоны мужчины в северных землях дарят своим избранницам, — видя мою растерянность, пояснил принц. — Пока бьётся сердце дарителя, пульсирует и свет в камне.

Он чуть крепче сжал мою ладонь, будто волновался.

— Агни, я люблю тебя, — сказал, сжав мою ладонь. — И буду любить, пока бьётся искра в этом кулоне. Пока я жив.

* * *

Я вынырнула в реальность и смахнула с ресниц непрошенную влагу. То воспоминание было тёплым и ярким. Тогда я чувствовала себя самой счастливой в мире.

Тогда я призналась Диону в ответных чувствах… И той ночью позволила ему остаться со мной. В моей постели.

Он был очень нежен и будто на самом деле боялся причинить мне боль. Я немного смущалась, но ласки и поцелуи принца заставляли забывать обо всём, а его шёпот и признания сводили с ума. Я горела в его руках, моё влюблённое сердце пылало, как костёр…

… а через два дня рассыпалось пеплом.

Глава 18

Король и его менталист

Дион

Субботним утром в коридорах дворца было пусто, и только мои шаги разбивали царящую здесь сонную тишину. Добравшись до нужной двери, я громко постучал.

Открыли мне сразу.

— Ваше высочество? — спросил невысокий русоволосый тип, глядя на меня с явным удивлением.

— Доброе утро, Ферн. Разрешишь войти?

— Конечно, — ответил отцовский менталист и пропустил меня внутрь. — Как я понимаю, у вас ко мне дело.

— Не трудно догадаться, — ухмыльнулся я и сразу перешёл к сути. — Ферн, я пришёл к тебе, а не к отцу, потому что мой вопрос может сильно сказаться на наших с ним отношениях. Ты знаешь меня всю жизнь, ты рядом с королём больше тридцати лет ‒ считай, член семьи. Потому я хочу, чтобы ты сказал мне правду.

— О чём, ваше высочество? — спросил он, и ни один мускул не дрогнул на его невозмутимом лице.

— Ты когда-нибудь стирал мне память?

Тот странно усмехнулся, но без сомнения отрицательно покачал головой.

— Нет. В вашем сознании мне ни разу покопаться не позволили.

— Хотя отец постоянно этим угрожал, — хмыкнул я.

Ферн тепло улыбнулся.

— Обычно хватало угроз, — согласился он. — Но судя по всему, вы забыли что-то важное, и хотели обвинить в этом меня.

— Именно.

Отрицать бесполезно. Да и Ферн всегда умел делать правильные выводы из минимума информации.

— И о чём речь? — тут же поинтересовался менталист.

— О девушке, — не стал скрывать я. — Она явно была в моей жизни больше недели, но в памяти пустота. И не нужно говорить, что это из-за моего легкомысленного отношения к женщинам. Без веской причины я бы к тебе не пришёл.

Ферн кивнул и задумчиво прошёл по комнате.

— Вы не помните только её? Или из памяти полностью стёрся какой-то промежуток времени?

— Не знаю. Но её я точно не помню. Совсем.

— Подобное влияние всегда оставляет след. Если позволите, я посмотрю. Думаю, смогу сказать, вмешивался кто-то из моих коллег в вашу память или нет.

Я согласно кивнул. А потом послушно сел на стул и позволил Ферну коснуться моих висков.

Не знаю, что именно он делал, но я почувствовал лишь дискомфорт, будто кто-то водит пёрышком по оголённым нервам. Хорошо, что долго это не продлилось.

— Нет, ваше высочество, — сказал мужчина, закончив. — Мои ментальные блоки на вас не тронуты. Никто вам память не подправлял.

Я хмыкнул, потом поднялся и направился к двери. Но уже у самого выхода обернулся и спросил:

— Скажи, а подобное вообще возможно? Ну… стереть память, заставить забыть определённого человека? Тебе бы такое было по силам?

Некоторое время он молчал, а потом тихо ответил:

— Да, ваше высочество. Моего дара на подобное бы вполне хватило.

* * *

День во дворце пролетел одним мигом. Оказалось, что дорогие родственники за месяц разлуки успели по мне соскучиться. Даже сестрёнка примчалась из своей академии, в которой сидела неотлучно, а Брайл в кои-то веки не смотрел свысока. Папа объявил себе выходной, а мама и вовсе едва не задушила в объятиях.

Я любил свою семью. Очень уважал отца. Но разговор с его менталистом только усилил мои сомнения. Мог ли папа отдать приказ стереть мне память о дочери государственного преступника? Увы, мог. Он всегда отличался рациональностью мышления, и если бы этот выход показался ему самым правильным, то он так бы и поступил.