Загадка Красной вдовы

Он поднес ее к свету, зацепив снизу одну из стенок, потянул. Из шкатулки на добрых пять дюймов выдвинулся неглубокий ящичек, и что-то выпрыгнуло из него, как лягушка… Все отпрянули назад. Небольшой кожаный мешочек ударился об пол, и шнурок, стягивающий горловину, порвался. На полу что-то засверкало. Терлейн разглядел пять бриллиантов (два — в массивных золотых оправах), две рубиновые пряжки для туфель и…

— Безделушки, которыми задабривали палачей. Именно о них рассказывала Чарльзу Бриксгему старуха Марта, — сказал Г. М. — Вот зачем он пришел.

Глава 14

КРЕСЛО МАРТЫ ДЮБЮТ

— Я слышу, звонят в дверь, — продолжил Г. М. — Должно быть, приехал врач с командой криминалистов. Они идут сюда. Если вы хотите услышать окончание истории о проклятии «вдовьей комнаты», нам всем нужно куда-нибудь переместиться… Погодите! Кто-нибудь, захватите одно из кресел, то, на котором написано «Месье де Париж» — вон оно, у него все ножки отломаны. Оно будет фигурировать в рассказе.

Словно под гипнозом, Мантлинг наклонился и поднял кожаный мешочек. Он был новый. Мантлинг высыпал часть его содержимого на ладонь. Драгоценности искрились, переливались огнями — средоточие света в окутанной тенями комнате. Терлейн не разбирался в бриллиантах, но видел, что те два, что были оправлены в золото, почти достигали размера голубиного яйца и были, похоже, самой чистой воды; другие два, оправленные как серьги, отливали голубым; самый большой бриллиант был без оправы, он переливался сверкающими гранями. Пряжки с рубинами были изогнуты почти полукругом. И наконец, там был сапфир в форме розы, булавка со сломанной серебряной ножкой — ее будто вырвали откуда-то.

Мантлинг дотронулся пальцем до самого большого бриллианта и хрипло сказал:

— Тут каратов восемьдесят. А может, и вся сотня. Один парень в Карнуле мне о таких рассказывал. Как они…

— Положите их в карман, — сказал Г. М. довольно бесцеремонно. — Они теперь ваши. Я хотел, чтобы они остались у Гая, раз уж он их нашел, но теперь он мертв — из-за них. — Он задвинул потайной ящичек обратно. Сто каратов, говорите. У меня странное воображение. Я вижу, как на эшафот поднимаются люди. Колени их дрожат. Они срывают с себя драгоценности и отдают их палачу, чтобы он обошелся одним ударом. Среди них была одна женщина — видите серьги? Вот ваше наследство. Вам оно нравится?

— А я думал о том, — заговорил вдруг сэр Джордж, — не ошиблись ли мы в мотиве всех совершенных преступлений.

— Мотиве?

— Да. Чтобы убить ради таких богатств, необязательно быть сумасшедшим.

— Верно. Я думал о том же. Но только сумасшедший, убив, не возьмет добычу. Берите стул и пойдемте. Кто-нибудь, приведите Равеля. Он нам тоже понадобится.

Все молча вышли. Карстерс взял стул и, пока нес, с любопытством глядел на обломок единственной оставшейся ножки. В холле, возле входной двери, стоял перепуганный Шортер, который только что открыл дверь экспертам-криминалистам. Мастерс задержался, чтобы дать необходимые указания. Он присоединился к остальным в кабинете. Мантлинг включил верхний свет. Карстерс пошел за Равелем. «Чтобы было без обид», — пояснил он. Мантлинг высыпал драгоценности на стол. Г. М. сел за стол, снял цилиндр и положил его рядом с собой. Некоторое время он молчал и обеими руками тер лысину.

— С самого начала, — заявил он, — меня беспокоила одна вещь, которая не вписывалась в картину проклятой комнаты, убивающей всех оставшихся в ней. Я имею в виду молодую женщину, неожиданно решившую провести в комнате ночь накануне своей свадьбы в декабре 1825 года. Ведь она воспитывалась в страхе перед комнатой, внушаемом ей ее сумасшедшим отцом. И хотя она была здравомыслящей девушкой, которой приходилось ухаживать за слабоумным братом, страх должен был накрепко въесться в нее. Так в чем же дело?

С первым вопросом тесно связан еще один, самый главный из всех: почему скоропостижная смерть приходила лишь к тому, кто оставался во «вдовьей комнате» один? Это не согласуется ни с законами демонологии, ни с законами вероятности и здравого смысла. Даже если мы отбросим сверхъестественное, картина не прояснится. Ловушка находится в неподвижности и работает всегда, когда кто-нибудь приведет ее в действие; она не может разгуливать по комнате и выбирать себе жертву или так подбирать момент, чтобы никто не увидел, как она срабатывает. И все же, если в комнате находилось больше одного человека, в ней было безопасно.