Загадка Красной вдовы

— Ага. Гай об этом позаботился. Именно поэтому замазка свежая. А почему Равель не взял сокровище, мы, возможно, поймем, удалив всю замазку… Вам может понадобиться легкая стамеска; замазка здорово затвердела. — Мастерс сменил Г. М., и тот продолжил: — У меня в голове не было ясной картины всего дела до тех пор, пока Гай не рассказал свою историю, в которой фигурировала старая Марта Сансон.

Помните, он рассказывал, как старуха показывала Мари-Гортензии Бриксгем «золотые и серебряные шкатулки»? Это не значит, что она объясняла, как действуют ловушки с ядом; старуха показывала драгоценности и «дорогие подарки», о которых она говорила Чарльзу. Кроме того, если вы просто вмонтируете отравляющую иглу в крышку шкатулки, то, возможно, убьете человека, случайно ее открывшего; какой прок от того, чтобы хранить сокровище в шкатулке, когда тот, кому они нужны, даже не видит наживку до того, как становится жертвой яда? В ловушку должен попасться нужный человек. Помните слова Мари-Гортензии, которые она — несомненно, по наущению старой карги — сказала Чарльзу Бриксгему, находясь на смертном одре? «При великой нужде». Именно на такие слова рано или поздно купится любой человек: «Сделай то-то и то-то, но только при великой нужде». Старина Чарльз, привыкший все записывать, наверное, записал и те слова. Да, старая Марта жестоко отомстила ему за его презрение к кровавым деньгам, которыми так гордились Сансоны. В своей могиле она могла подождать дня, когда его финансовые дела станут совсем плохи, а потом… Ну, Мастерс?

— Замазки осталось совсем немного, сэр. Взглянете?

На первый взгляд отверстие не было ни глубоким, ни широким. В него можно было до костяшек засунуть два-три пальца. Дальше оно переходило в углубление меньшего диаметра, из которого Мастерс еще не вынул замазку. Г. М. присвистнул.

— Кто-нибудь, дайте мне самый большой алмаз! Ну конечно! Вот здесь и было его место. Вы открываете крышку, засовываете пальцы, чтобы вытащить алмаз, — и срабатывает старый трюк с иглой, вонзающейся под ноготь. Я же вам говорил, что Мартин Лонгваль специализировался на подобных штуках. Игла выскакивает, и… Неудивительно, но на нем не было найдено никаких следов. Алмаз сидит так крепко, что вы не можете его вытащить, и вы мучаетесь с ним до тех пор, пока яд не начинает действовать. Внешняя крышка закрывается сама…

— Ничего не выходит! — в отчаянии воскликнул Мантлинг, который пытался установить алмаз на место. — Он слишком маленький для внутреннего отверстия.

— Правильно, — кивнул Г. М. — Вывод может быть только один. Самого большого бриллианта у нас нет. Его много лет назад забрал Равель.

За их спинами послышался всхлип. Терлейн обернулся и увидел в дверях Равеля-младшего в пестром халате. Его лицо, несмотря на распухшую челюсть, было разбито совсем не так сильно, как ожидал увидеть Терлейн. Это, однако, компенсировалось неуверенным, полупьяным видом Равеля: он будто не знал, рассмеяться ему или возмутиться. Он долго изучал лица собравшихся, затем у него в груди что-то забулькало. Он искренне рассмеялся. Он хохотал.

— Извините, — отсмеявшись, сказал он. — Вы забавно смотритесь. Я, похоже, доставил вам немало неприятностей? Приношу свои искренние извинения. Но я хочу обратить ваше внимание на одну вещь. Вы сказали, что мой папа, который умер много лет назад, что-то украл. Мне это не нравится, и, кроме того, вам никогда ничего не доказать.

— Успокойтесь, — сказал Г. М. Мантлингу и схватил его за руку. Затем обратился к Равелю: — И вы успокойтесь. Я не думаю, что это вообще кто-нибудь станет доказывать. Нашему другу Алану досталось достаточно, чтобы компенсировать пропажу одного алмаза… но лишь в том случае, если вы расскажете нам правду.

Равель был сама любезность. Он положил руку на плечо приведшего его Карстерса.

— Конечно, я все вам расскажу, раз уж вы все равно все узнали. Расскажу из уважения к моему хорошему другу Роберту, на которого я не держу зла за то, что он так здорово двинул мне в челюсть. Enfin,[9]

я все расскажу потому, что мне очень не хочется, чтобы меня обвинили в убийстве. — Его задор исчез, он начал нервничать. — Убийство ужасно. Слушайте! Вы сами знаете, зачем я ночью взял с собой инструменты. Нож — чтобы открыть… то, что вы открыли; «вязальную спицу», как вы ее называете, — чтобы прощупать, есть ли там что-нибудь; глину — чтобы заменить ею замазку в случае, если я ее найду.

Г. М. снова заставил Мантлинга замолчать.

— Сынок, мы ни слова не скажем против твоего отца. Мы скажем, что он даже не думал найти в стуле алмаз и что обнаружил только обычный небольшой камень. Теперь погляди на стол. Видишь, сколько камушков мы нашли. Похоже, маленькими были выложены стенки отверстия позади нашего Великого Могола. Так почему твой папа не взял остальные?

Лицо Равеля потемнело.