Загадки Короны

Мальверн выудил из сумки Ольфаксову морду-ищейку. Эти ноздри, отнятые у волка, кого хочешь отыщут на краю света – Элдвин знал это по опыту общения с Гримслейдом.

– Она взяла ваш след, как только ты создал свой песчаный знак, – пояснил Мальверн. – Я всегда был где-то неподалеку. Временами мне казалось, ты меня видишь.

Краем глаза Элдвин заметил, что хрустальный искатель начал меняться. На его лицо понемногу возвращались краски: кожа становилась смуглой, борода – темно-рыжей. Значит, правы были те волшебники и Скайлар тоже, когда говорили, что, если убить Некро, к статуям вернется жизнь.

Элдвин посмотрел на разбитый Сферис. Однако осколки так и оставались осколками – не соединялись вместе, не превращались в стальные обломки. Выходит, если хрустальная статуя разбита, прежний облик для нее утрачен.

– Если мой отец сделался статуей в этом лабиринте и его куда-то утащили, может, он где-то сейчас превращается в себя прежнего, – сказал Элдвин.

Он снова исполнился надежды. Похоже, в конце концов отец и сын все-таки встретятся!

– А знаешь, ты ведь ошибался, – обратился Элдвин к дяде. – Ну, насчет своего брата. Все, что он делал, он делал из любви ко мне. Он отправился в путь, чтобы спасти меня.

В глазах Мальверна мелькнула боль, словно он вдруг засомневался во всем том, чему привык верить за эти три года.

– Кажется, нам предстоит немало наверстывать, – ответил кошачий владыка.

– Я подумал, что вот эти царапины на полу приведут нас к отцу, – объяснил Элдвин. – Идемте скорее. Без Сфериса только он укажет нам путь к Короне.

Все четверо поспешили дальше по лабиринту. Хрустальные коридоры на глазах превращались в высокий кустарник. Стены заново обретали листья и ветви. Как будто лед таял весенним днем – белое становилось зеленым.

– Давайте скорее, – поторопил всех Элдвин. – А то пол исчезнет и царапины вместе с ним.

Налево, направо, опять налево. Коридор петлял и поворачивал во всех направлениях. Лишь одно было предельно ясно: если на той стороне нет выхода, дорогу ко входу им не найти никогда в жизни.

Отметины на полу вели в круглый зал где-то в самом сердце лабиринта и там обрывались. Этот зал переполняли десятки и десятки хрустальных статуй, и все они мало-помалу оживали. А из-за рядов статуй доносилось какое-то хныканье. Там, глядя на статуи и что-то бормоча себе под нос, сидел морщинистый старик. На его кресле висели кнут, молот и веревка. «Как это он не остекленел?» – удивился про себя Элдвин. Старик поднял взгляд и вдруг начал издавать странные звуки. Обычному человеку было бы не разобрать ни слова, но Скайлар, Гилберт и Элдвин прекрасно его понимали. Старик говорил на языке животных.

– Ты усмиритель зверей, – кивнула Скайлар. – И что же ты делаешь здесь, в сердце Некролабиринта?

Старик сдавленно захихикал кудахтающим смехом и смеялся как-то слишком уж долго. Можно было подумать, что он слегка не в себе.

– Что я тут делаю? Да ведь я и есть Некро, – сказал старик, перестав наконец кудахтать.

Все четверо животных в замешательстве переглянулись.

– Но то чудовище… я думал… – начал было Элдвин.

– Стеклизард? Мой домашний зверек, только и всего, – ухмыльнулся Некро. – А это моя семья, – добавил он, обводя рукой статуи. – Пятьсот лет назад я отправился в поход по поручению третьего короля Огромии. Я искал редкие виды для его зверинца. Здесь, в Запределье, я попал в бурю и остался совсем без припасов. Мне случилось набрести на поле, засеянное жизнезлаками. Их-то я и ел неделями напролет. Мне было ведомо, что они способны омолаживать, но оказалось, они могут большее. Я обрел бессмертие, чего никак не ожидал. Миновали годы, а я все жил и жил и мало-помалу пережил всех, кого любил. И тогда я почувствовал такое отчаяние и одиночество, что решил создать вот это – лабиринт, откуда ни человеку, ни животному не будет выхода. Я привез с собою стеклизарда – в свое время я приручил его для одного богатея, торговавшего всякой незаконной дрянью, но оставил себе. Стеклизард обращал всех, кто являлся ко мне, в хрусталь. Сколько бы я ни прожил, мои хрустальные друзья никогда не покинут меня.

– Мой отец, – перебил старика Элдвин. – Его обратили в хрусталь и приволокли сюда. Где он?

– Столь многих коснулся язык моего стекольщика, что теперь мне всех и не упомнить, – пожал плечами Некро.

– Черно-белый кот, совсем как я. Вспоминай!

– А, верно, – произнес Некро, внимательно вглядевшись в Элдвина. – Он стоял вот тут, рядышком со мной, целых два года. А потом начал поглядывать на меня как-то странно. Я мог бы поклясться, он что-то замышлял против меня. И другие статуи подговаривал.

– И что ты с ним сделал? – рявкнул Элдвин, уже не в силах сдерживаться.

– Когда хрустальные братцы и сестрицы начинают мне докучать, у меня разговор короткий. Для этого есть молот.

Элдвин хотел было броситься на старика, но Мальверн удержал его.

Некро снова захихикал этим своим кудахтающим смехом.

– Но откуда такая жестокость? – сдавленно квакнул Гилберт.

– Так я никогда не буду один, – ответил старик.