Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев

Сейчас, на исходе XVII века, как никогда угрожала Священной Римской империи великая опасность. Недавно полчища османов подошли прямо к стенам Вены и осадили ее; разрушили чудесный и богатый Мёдлинг, стоявший на краю Венского леса и перебили всех его жителей, искавших спасения в храме; устремились дальше, на запад и север. Австрийские земли были опустошены, империя изнемогала в неравной борьбе. Императору были жизненно необходимы надежные союзники в противостоянии с турками, и найти их было негде, кроме как на востоке, в Московии и Речи Посполитой. Прошли времена Карла V, истинного хранителя христианской веры, над империей которого никогда не заходило Солнце. После его смерти Габсбурги разделились, и испанской их ветки не было дела до забот нынешнего императора. Западная Европа едва оправилась от разрухи, вызванной страшной Тридцатилетней войной[2], ужасы которой Барон хорошо помнил.

Карл V, император Священной Римской империи, 1548 г.

Империя не могла ожидать помощи ни от давних противников французов, ни от занятых торговыми делами голландцев, ни от Венеции, чья слава была позади. Оставалась надежда на польского короля и великого полководца Яна Собеского, что разбил войска султана под Веной, и на русское государство, которое крепло и бога тело на глазах. Там, конечно, как и везде, случались внутренние смуты и, по слухам, бунтовали то крестьяне, то горожане, то стрельцы. Говори ли разное о юном царе и его могущественной сестре, которая не хотела допустить его до дел правления. Однако русских лучше было иметь в числе друзей, а не врагов.

К дружбе с русскими стремился еще дед могущественного императора Карла V, прославленный Максимилиан I, патрон Герберштейна. Снаряжая в путь своего посла, отправлявшегося с важной миссией в Московию в 1516 году, Максимилиан I

давал ему инструкции, как обращаться к московитам:

«Мы, по внушению и милости Господа Всемогущего, с самого начала нашего правления упорно стремились и неустанно тщились утвердить, с помощью Всемогущего, всеобщий мир и единство во всем христианском мире, поэтому нам пришлось взять на себя и перенести множество великих войн и превратностей только лишь по причине нашего желания устроить всеобщий мир, чтобы против неверных и врагов Иисуса Христа, нашего Спасителя, и Благодатной Пречистой Марии, его драгоценной матери, для отражения их мог быть установлен твердый порядок и организация».

Герберштейн, которого принимал великий князь московский Василий III[3]

, говорил тогда от имени Священной Римской империи:

«Всей вселенной известно, что много лет христианские правители междоусобными бранями и раздорами себя озлобляли и много христианской крови проливали, а никакой от этого христианству пользы не произошло. Потому это было, что неверные и враги христианского имени от того смелее и выгоднее дела свои делать могли, много людей в плен побрали, много царств и городов завоевали; все это произошло единственно от несогласия правителей христианских. Правители христианские должны всегда держать в мысли, что правление вручено им от Бога для умножения веры и чести его, для обороны общих людей, овец Христовых. Римский цесарь Максимилиан изначала это держит в мысли, многие войны вел он не из властолюбия, но для утверждения общего мира в христианстве».

Печать великого князя Василия III

^{Печать императора Максимилиана I}

^{Прием послов Василия III императором Максимилианом I. Гравюра Г. Бурмайера}

Нынешний император, как и его предшественники, не видел другого пути для спасения, укрепления и процветания своего государства, кроме как в союзе против османов с русскими. Могучая страна, чьих восточных границ никто не знал, была желанным сторонником. Однако на протяжении веков о ней ходили самые разноречивые разговоры. Десятки и сотни послов, торговцев, воинов и путешественников бывали в Москве по делу и без дела, а вернувшись, рассказывали о Москве и московитах были и небылицы и писали о них книги. Несмотря на это, единого представления о Московии или, как ее еще называли, Руссии, так и не сложилось. Говорили, что нет в мире народа более сильного, верного и надежного; говорили, что нет народа более хитрого, лицемерного и вероломного; что русские сражаются храбро и неуступчиво; или что при любой опасности они в страхе бегут. Говорили, что русские пьяны каждый день в году, и что они совсем не пьют ни крепких, ни слабых напитков, даже пива, и поэтому нет в мире мастеров и ремесленников искуснее их.