– Да, – выдохнул Войт, опустив глаза в пол. – Информация подтвердилась. Возгорание произошло из-за утечки газа. Причина не установлена. Два…кх…трупа, мужчина и женщина. Были найдены личные вещи и кое-как уцелевшие документы, подтверждающие личности.
– Документы и вещи уцелели, а люди обгорели до неузнаваемости?
– Бумаги были в прихожей, а они… В общем, серьги и кольцо, которое ты ей подарил, были на ней, – Марк Николаевич запнулся, не зная, как аккуратней выразиться, – у трупа женщины обнаружено ножевое ранение, а на ноже кровь. Кровь принадлежит Виолетте. – Потоцкий повернулся и посмотрел в упор на помощника, а тот поспешил объяснить, – она проходила общий контроль в больнице незадолго до происшествия, вот и сравнили.
– А тебе не кажется, что всё очень просто и глупо? Особенно для Виолетты.
– Жизнь бывает непредсказуема.
– Только не для неё. И ты это знаешь.
– Ты думаешь, она всё подстроила?
– Да, именно так я и думаю. Нашла в своём Майями двух похожих на них с Олегом бомжей и…
– Но зачем ей это? Ты же сам её отпустил, несмотря на то, что она у тебя оттяпала кучу денег! Даже её подельника не дал арестовать! А нужно было! И она, и её дружок должны были понести наказание! Они Ларису убили. И Ирину чуть не лишили жизни.
– Где доказательства?
– Согласен: прямых доказательств не было, если только не считать покушения на твою жизнь. Можно спокойно было засадить обоих и надолго!
– Она моя дочь. И я перед ней очень виноват, – спокойно произнёс Потоцкий, вынул из пачки новую сигарету и снова подошёл к окну. – Я ведь просил её дать мне шанс, так сказать, начать с чистого листа. И знаешь, что она мне ответила? Она сказала – не получится, ты засрал всю тетрадь. – Он грустно засмеялся куда-то в темноту.
– Извини, но она тоже умудрилась прилично нагадить!
– Ты хочешь сказать, что яблоко от яблони…? – он недоговорил и посмотрел на Марка, вопросительно воздев брови. – Звучит, как бальзам на душу, – вздохнул он и снова отвернулся. – Я её понимаю. И месть её тоже обоснованная: отсекать лишнее намного проще, чем заполнять пустоту.
– Ты о чём это, Владлен Эдуардович? – осторожно поинтересовался Войт, озадаченно округлив глаза.
– Я о любви, Марк. Обыкновенной человеческой любви. Только ею можно заполнить пустоту. Ведь, как известно, в пустыне не бывает красивых цветов, всё колючее и ядовитое. Нет ничего удивительного, что девочка отравляет жизнь и себе, и другим. Но, заметь, травит она в основном тех, кто этого заслуживает. Её подарок учителю информатики меня впечатлил и успокоил. Значит, в ней всё-таки есть зерно добра.
Марк Николаевич озадаченно потёр подбородок. Ему не нравилось философски-заунывное настроение шефа, в которое тот последний месяц взял привычку впадать. Среди длинных пространных речей о смысле жизни случались очень достойные и интересные высказывания, но слушать их снова и снова у помощника не было ни времени, ни желания. Он громко кашлянул и решительно вернулся к прежней теме:
– Ну, хорошо, если она жива, тогда я не вижу смысла в спектакле с пожаром. У неё благодаря тебе всё есть для безбедной прекрасной жизни. Даже твоё прощение!
– На которое она плевать хотела. Свобода. Ей нужна свобода, Марк. Она же знала, что я за ней слежу, вот и решила «уйти по-английски».
– А если ты ошибаешься?
– Не знаю, – еле слышно произнёс Потоцкий и выпустил в мёрзлое пространство порцию серого дыма. Марк не мог видеть, как увлажнились его глаза, а сигарета задрожала между пальцами.
Марк Николаевич сел в машину и с облегчением вздохнул. Женщина потянулась к нему и нежно поцеловала в щёку:
– Всё образуется. Для всего нужно время.
– Он думает, что она жива.
– Правильно и делает. Лучше быть начеку.
Войт с удивлением взглянул на женщину:
– Ты тоже думаешь, что она подстроила свою смерть?
– Уверена. Тем более что опыт, как я понимаю, у неё есть, – Татьяна Анатольевна погладила широкую кисть мужчины.
– Это безумие… – вздохнул Марк Николаевич и завёл машину.
«Безумие относительно. Всё зависит от того, кто кого запер в какой клетке», – про себя подумала женщина и улыбнулась своему отражению в окне.