Загогулина в портфеле президента

Из перечисленного совершенно очевидно, что восстановление здоровья и жизнеспособности населения России требует значительного улучшения социально-экономического положения. Какие для этого понадобятся затраты и как скоро будет достигнута конечная цель? Проведенные экономические расчеты показали, что для снижения в России смертности до уровня 1986 г. потребуется увеличить валовый национальный продукт на 350 млрд долларов США.

Эта сумма, составляющая четыре годовых бюджета Российской Федерации, запредельна, если учесть, что, по данным Госкомстата РФ, – снижение валового национального продукта в России от уровня 1989 г. неуклонно нарастает: в 1990 г. – 2%, в 1991 г. – 5%, в 1992 г. – 30%, в 1993 г. – 39%, в 1994 г. – около 50%. Запланированные по бюджету 1996 г. подушевые расходы на здравоохранение в 300 раз меньше, чем в США.

Итоги экономического анализа удручающи для нынешнего и ближайшего поколений. Более того, у российского общества может просто не оказаться такого запаса времени, чтобы дождаться материального процветания. Если полагать, что здоровье населения определяется только экономическим благополучием, то, пожалуй, для нации окажется реальной перспектива попасть в Красную Книгу. В сложившейся ситуации важнейшей задачей национальной безопасности становится поиск факторов неэкономической природы, способных повлиять на стабилизацию показателей здоровья и воспроизводства населения.(13)

Егор Гайдар: «Это только прелюдия к новым потрясениям в России»

– Какие чувства преобладают, Егор Тимурович? Досада на себя, обида на избирателя…

– Упаси Бог, что ж на него обижаться? Других избирателей у нас нет.

– Но почему общество вдруг бросило обратно к коммунистам?

– Произошло то, что должно было произойти. Все-таки действительно есть – сейчас уже четко видимая логика посткоммунистических трансформаций. Если попросту, выглядит она так. Первое: коммунистический режим разваливается в условиях кризиса, когда все, что можно было разбазарить, разбазарено. Второе: пришедшие на волне наивного антикоммунистического популизма правительства получают в наследство руины экономики. Третье: экономические преобразования в этих условиях везде и всегда оказываются тяжелыми, потому что с первого дня правительство стоит перед выбором очень неприятных решений. Четвертое: даже там, где преобразования идут успешно, они наряду с новыми возможностями выдвигают новые проблемы. Скажем, иная форма неравенства: взамен скрытых привилегий вроде 100-й секции ГУМа и спецраспределителей – открытая, бьющая в глаза форма неравенства, непривычная для общества. Все это вместе взятое поднимает волну социального протеста, которую активно используют посткоммунистические партии. На этой волне на вторых выборах после начала реформ они часто приходят к власти. А вот дальше – развилка. В Восточной Европе вассальные коммунистические партии действительно эволюционируют в сторону социал-демократии, а в нашей стране имперская компартия эволюционирует в сторону национал-социализма. Так что проблема общая, а степень риска – разная.

– Сегодня можно услышать разные оценки итогов выборов, от «ничего страшного» до «катастрофа». Вы-то как это воспринимаете?

– Я воспринимаю это как поражение российской демократии. Как прелюдию к тяжелым потрясениям для нашей страны и серьезный риск новых опасных экспериментов. Поднимается волна. Я знаю, что она придет. И знаю, что пройдет. Она будет короче той, 70-летней, гораздо ниже, хотя может оказаться очень опасной, с перехлестом.

– Вы думаете, она может нас захлестнуть уже в будущем году?

– Может. Я думаю, что в ближайшие два-три года нас ждут тяжелейшие испытания.

– То есть приход коммунистов к власти реален?

– Абсолютно реален. Но распорядиться этой властью они не сумеют. Самое умное, что они могли бы сделать, – это на следующий день после выборов забыть о своих обещаниях. Не про половину или две трети – совсем забыть, перечеркнуть их. И начать делать все прямо противоположное.

– Это возможно?

– Вряд ли. Коммунисты циничны, и у них куча обязательств перед теми, кто их поддерживает. Поэтому они почти неизбежно вступят на путь, который в современной экономической теории называется экономика популизма. На этом пути есть замечательный отрезок – это 8 месяцев – год, когда вдруг все получается. Это год, когда можно показывать пальцем на идиотов-предшественников и говорить: смотрите, и производство у нас растет, и зарплата поднимается, и инфляция падает… Так было у Альенде в 1971 году, у Гарсии (Перу) в первый год его президентства, у аргентинцев… Это год, когда идет разбазаривание всего и вся. А потом разражается экстремально тяжелый экономический кризис, который больно-больно бьет по головам, и те же самые избиратели первыми думают, на каком суку повесить тех, кого они сами привели к власти. Новая антикоммунистическая волна – а она будет короче и жестче, чем в августе 91-го, – сметет их.

– Гневу можно противопоставить силу, а коммунисты, как известно, никогда не церемонились в средствах.