Загородный проспект

Первое время Варламову пришлось выступать в оперетках и пустеньких водевилях; он «играл все, что ни попало, со свойственною ему неистощимою веселостью, часто впадая и в шарж». В 1900 г. он насчитывал уже в своем репертуаре 800 ролей. «Я никогда не лез в премьеры, – пишет о себе сам Варламов, – играл и играю все, и девиз мой таков: актер призван на сцену не для того, чтобы играть роли, а для того, чтобы разыгрывать пьесу». Пребывание на видном посту первоклассного комика первоклассной сцены сблизило Варламова с лучшими представителями искусства и литературы. В театральном мире он давно сделался общим любимцем.

К. А. Варламов в роли Бабушки (балет «Тщетная предосторожность» П.Л. Гертеля)

К. А. Варламов в роли Яичницы («Женитьба» Н.В. Гоголя)

В своей биографии Варламов отмечает, что почти половина труппы «оказалась его семьей – крестниками, посажеными сыновьями, дочерьми» и т. д. Созданные Варламовым образы в высшей степени разнообразны; диапазон его таланта очень широк и охватывает человеческие характеры от чисто комических до исполненных глубокого затаенного драматизма. Перечень его главных ролей в «Ежегоднике Императорских Театров» за 1900 г. занимает восемь страниц и включает 640 номеров! Великолепен Варламов в комических ролях шекспировских пьес. Но истинные шедевры сценического творчества Варламов дал в пьесах Островского, любовь к которому, по собственным словам Варламова, граничит у него с поклонением. В редкой пьесе Островского Варламов не создал главного или эпизодического образа. Его можно назвать представителем чистого, безоблачного, прозрачного веселья, выразителем чисто национального юмора. Как Горбунов и

Г. Успенский подметили и записали меткую речь русского простого человека, так Варламов ухватил его повадку, его внешность до взгляда и жеста, – ухватил потому, что русской душой почувствовал его психологию. Наивность комизма и его стихийность – существенная и пленительная черта таланта Варламова. Благодаря комизму, который является сам собой, не выдавая никакой подготовки, никакой муштры пред зеркалом, зритель подпадает почти гипнозу актерского творчества Варламова. Кажется, что нельзя было сказать фразу иначе, сделать движение иное, чем сказал или сделал Варламов в данном случае. Как у всех больших комических талантов (например, у Мартынова) у Варламова его чисто комический дар переплелся с редкой способностью драматического воспроизведения жизни. Как большой талант, Варламов берет жизнь и в том, что рождает смех, и в том, что заставляет плакать. Сотрясающийся от слез, огромный, могучий Варламов так же жалок и страшен, как иногда смешон. Таков он в «Деле», «Мишуре», «Нашем друге Неклюжеве», «Татьяне Репиной».

Не раз критика замечала, что, в силу своей яркой индивидуальности, Варламов иногда налагает на роль слишком резкие черты своей личности. С этим нельзя спорить, но та выпуклость, которую Варламов сообщает при этом роли, искупает это самоволие таланта. Другой упрек, который делался некогда Варламову (его склонность к шаржу) со временем совершенно потерял свою силу; самонаблюдение и художественная самодисциплина давно освободили Варламова от этой склонности. По своим теоретическим убеждениям Варламов является сторонником старых заветов литературы и театра. Он не признает ни модернистских новшеств, ни режиссерских ухищрений. В 1880-х гг. у Варламова развилась слоновая болезнь. Не имея возможности свободно передвигаться по сцене, играл преимущественно сидя. До конца жизни оставался любимцем публики. Умер К.А. Варламов в Петербурге 2 августа 1915 г. и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Могила Варламова находится на 7-й дорожке, надгробие в виде гранитной неоклассической часовни выполнено в 1916 г. архитектором В.И. Дубенецким и скульптором Б.О. Фредманом-Клюзелем. Творчеству К.А. Варламова посвящено несколько книг, по материалам которых и составлен этот очерк⁶⁷.